Он взял в руки стакан с пузырящейся водой, повернулся на крутящемся стульчике и уставился на зреловозрастную даму, которая влюбленными влажными глазами смотрела на барда. Она то ли тихо подпевала ему, то ли шептала слова любви.
Все, прошло минут пять. За это время интерес к свежему посетителю кафе даже у самой скучающей публики уже должен угаснуть. Кирилл снова повернулся к стойке, поставил пустой стакан и мельком взглянул на крайний столик. Нет, этот парень в красной рубашке не проявлял никакого любопытства к Кириллу. Водрузив локти на стол, он о чем-то с жаром рассказывал сидящей напротив него девушке и при этом энергично шевелил кистями и пальцами, будто девушка была глухой и понимала только язык жестов.
Кирилл стал наблюдать за ними. Никакой это не монгол, а чистейшей воды индеец. Южноамериканский индеец. Кирилл мог дать голову на отсечение, что не ошибся. Не зря шесть лет назад сельву вдоль и поперек истоптал. А вот девушка, судя по джинсовому костюму, сшитому где-нибудь в пригороде Сайгона, и по милым, прямо-таки родным чертам лица, видела Южную Америку лишь по телевизору и дальше Краснодарского края не выезжала. Значит, все-таки Южная Америка дала о себе знать?
– Ты угостишь меня шампанским?
Кирилл повернул голову. Рядом присела девушка в настолько коротком платье, что его вполне можно было принять за футболку, надетую на голое тело. Девушка крутилась на стульчике и красила губы помадой. Уставшее лицо покрывал матовый слой пудры. Светлая прядь налипла на лоб.
Кирилл положил деньги на прилавок. Бармен поставил перед девушкой бокал с шампанским.
– Ты один или с подругой? – спросила девушка, соломинкой изгоняя из шампанского пузыри. – Меня, между прочим, зовут Маша.
– Давай потанцуем? – предложил Кирилл.
– Ты просто лапочка! – улыбнулась Маша и поцеловала воздух.
Она едва передвигала ноги то ли от усталости, то ли от чрезмерной дозы алкоголя. Высокие каблуки ее не держали, ноги подворачивались, и девушка методично проседала, как если бы шла по снежному насту, проваливаясь в снег. Наконец ее терпение лопнуло, она скинула туфли и стала танцевать босиком. Впрочем, едва заметное покачивание на одном месте трудно было назвать танцем. Но танец Кирилла не интересовал вообще. Теперь он мог ненавязчиво рассматривать индейца и его спутницу с близкого расстояния.
«Знакомо мне его лицо или нет? – думал он. – Мы когда-нибудь встречались?» Ему тяжело было думать о Южной Америке. Лучше бы его пытались похитить представители какой-нибудь другой страны… Он придерживал Машу, поворачивал ее из стороны в сторону, кидая внимательные взгляды на крайний столик. Девушка, кажется, засыпала на его плече… Кому он мог понадобиться? Для чего? Со смертью Валери, дочери колумбийского наркобарона, все связи с кокаиновыми королями были разорваны. Кирилл с ненавистью изгонял из головы мысли о Южной Америке. Но изредка, с невыносимой болью и тоской, он вспоминал о своей дочери Клементине. Где она? С кем? Кто ее воспитывает? И вот вдруг – этот странный, необъяснимый случай: на побережье появился хромой индеец со смазливой девчонкой, которым зачем-то понадобился он, Кирилл Вацура.