Но я не была столь оптимистично настроена, впрочем, как мне показалось, Слава Рожков тоже.
– А если эта Надя не захочет тебя выручать?
– Если бы да кабы, – разозлился майор, – значит, по-другому действовать будут. По-моему, всем, кто меня мало-мальски знает, должно быть понятно: женщину никогда не смогу ударить, даже в запале, от злости, а уж бить до синяков! Нонсенс! И потом, я совершенно не ревнив, и если дама не желает жить со мной, пожалуйста! Самым спокойным образом заведу другую. Уж не знаю, как бы я поступил, обнаружив в шкафу любовника законной жены… Может, и надавал бы парню люлей, и с дражайшей супругой развелся… Но избивать женщину! Извини, это совершенно не в моем стиле.
– А почему в багажнике твоих «Жигулей» оказался нож?
– Вот это загадка. Я его туда не клал. И потом, оцени по достоинству совершенную глупость. Вместо того чтобы сунуть нож в коробку, положить туда камень и утопить на дне какого-нибудь водоема, я мою орудие убийства и вожу его с собой. Во-первых, зачем? А во-вторых, ты считаешь меня клиническим идиотом? Извини, но я все-таки профессионал, может, не самый лучший, но вполне подкованный.
– Слава Рожков тоже профессионал, – медленно произнесла я, – и он просил уговорить тебя сознаться. Говорит, главное – осудиться по-быстрому и в колонию уехать, а там и до свободы рукой подать.
– Вот это еще более странно, чем ножик в багажнике, – совершенно спокойно заметил приятель.
Но по тому, как быстро запульсировала у него на виске голубая жилка, я поняла, что он сильно нервничает.
– Что странно?
– То, как ведет себя Славка, – пояснил Володя, – он меня со школы милиции знает. Мы ведь дружили бог знает сколько лет! В одном районном отделении начинали, ворованное белье с чердака искали, потом юридический без отрыва от работы закончили, вместе в институт ходили… Славка меня как облупленного изучил, почти все мои бабы на его глазах прошли, ну, во всяком случае, постоянные… Уж он-то в курсе. Неужели и впрямь считает меня убийцей?
Я молчала.
– А ты, – настаивал Володя, – ты-то хоть мне веришь?
– Да, – ответила я, – но, похоже, я – единственная, кто не сомневается в твоей непричастности к этим событиям.
Внезапно Володя как-то странно скривился и поинтересовался:
– Ну, а если вдруг выяснится, что я все же виноват, как вы с Катей поступите тогда?
Я посмотрела в его напряженное лицо и спокойно ответила:
– Мы обе решим, что на тебя нашло временное помрачение ума, и будем таскать на зону продукты, лекарства и вещи. Мы любим тебя и считаем своим лучшим другом, а друзей, даже если они совершают роковые ошибки, нельзя бросать, тем более в беде.