– Если ты всегда жил один, откуда же ты знаешь человеческую речь? – спросила Хёрдис, одновременно слушая его безыскусные признания и думая о своем.
Однако она отметила, что сегодня Берг держится поживее и говорит поскладнее, чем в первую их встречу. Сейчас он стал заметно больше похож на человека.
– Нет, я видел людей, но давно… – Берг как будто смутился, подвигал бровями, на лбу его опять появились и пропали две глубокие складки, как будто вырубленные в камне. – У меня еще хотели отнять мой меч… Много раз.
Уныло глядя на него, Хёрдис думала о том, о ком думать не хотела, – о Хродмаре Метателе Ножа. Она вспоминала его таким, каким видела в первую встречу – еще до «гнилой смерти», когда он был красив, как сам Бальдр. Как ярко блестели на солнце его длинные светлые волосы, как он был ловок и проворен! Он чуть не поймал, притом дважды, даже ее, Хёрдис Колдунью! Потом она вспомнила, как Хродмар сидел возле стоячего камня, поджидая Ингвильду, как порывисто, радостно шагнул ей навстречу, как схватил ее за руки, потом обнял… Хёрдис поморщилась, стараясь прогнать досаду, схожую с завистью. Против воли она не могла не признать, что Хродмар и после болезни остался далеко не худшим из мужчин. Почему все лучшее достается Ингвильде? Почему Ингвильде Хродмар подарил много поцелуев и обручальный перстень, а ей, Хёрдис, еще больше проклятий и рад бы был подарить хороший удар секирой по шее? И обожающий взгляд увальня Берга только раздражал ее, казался насмешкой Фрейи. Чем она так провинилась перед Всадницей Вепря? Почему ей не так повезло, как Ингвильде?
– За моим мечом однажды приходил даже конунг… – тем временем гудел Берг.
– Какой меч? – перебила Хёрдис, стараясь отвлечься от досадных мыслей и сравнений. – Этот? Покажи!
Берг помедлил, потом вытянул меч из ножен и положил на колени. Хёрдис ахнула: ни у Фрейвида хёвдинга, ни у кого из его знатных гостей ей не случалось видеть такого чуда. Клинок был темным, почти черным, и по нему тянулась цепочка рун. По краям лезвия перебегали едва заметные белые искры, и казалось, что клинок дышит. Этот меч был живым, и крохотные белые камешки в глазах бронзовой драконьей головы на рукояти мерцали ярко, как зимние звезды.
– Его зовут Дракон Битвы, – с гордостью сказал Берг. – Его ковали… Очень далеко.
– Вижу! – отозвалась Хёрдис, не в силах оторвать взгляд от клинка. Подняв глаза на Берга, она с жадным нетерпением потребовала: – Дай мне подержать!
Берг какое-то мгновение колебался, потом взял меч с колен, осторожно, как будто тот был вырезан из тонкой ледяной пластины, и на ладонях подал его Хёрдис. Обхватив пальцами рукоять, она на миг коснулась руки Берга, и ее пробрало странное чувство: как будто она коснулась скалы, нагретой солнцем. Впрочем, сейчас Хёрдис было не до того.