Машиной всегда управляла она; его ни разу не видели за рулем, так что никто не мог сказать, что машину она купила для него. Казалось, он не брал у нее ничего. Кроме ее сердца. Он вернулся вместе с ней в Париж, -продолжал свой рассказ Аристид Маркан, -они поженились, и он увез ее к себе. Не помню куда. Так или иначе, через год она вернулась. Одна и явно беременная. Учтите, ей было за сорок, и все считали, что семью ей заводить уже поздно. Естественно, ходили сплетни. Помню, как слуги говорили, что она выглядит больной и бледной, что у нее глаза похожи на глаза испуганного животного, которого гонят на бойню в Марселе. Говорят, что эти животные знают, что обречены на смерть. Я сам видел однажды, как она выходила от своего врача в Каннах, и мне, юному и впечатлительному, показалось тогда, что она тоже это знает. Это было в ее темных, больших, пустых глазах. Смерть. Красавчик муж вернулся. Слуги говорили, что он вел себя как святой, был добр, внимателен, любил ее, осыпал цветами и подарками. Она избегала его. Одна гуляла в саду. Ела в одиночестве в своей комнате. Спала одна. Но, в конце концов, она же была беременна, а в ее положении нормально чувствовать себя усталой, рассеянной, выбитой из колеи… особенно для женщины ее возраста. Родился ребенок. Мальчик. Через несколько недель она упала с лестницы. Я оказался прав. Смерть уже отметила ее.-Месье Маркан пожал худыми плечами:-Грустная история, как вы и сказали. Да. Очень грустная.
Он умолк, задумчиво поднеся к губам стакан.
Би подавила вздох, сдерживая слезы.
— Здесь было что-то еще, -сказал Ник.-Что-то еще произошло. Маркан кивнул:
— У вас инстинкт журналиста. Все это было так давно, что не будет вреда, если я расскажу вам все. Тогда я был очень молод, был самым юным репортером. Поздним вечером я один сидел в редакции, печатая свои заметки: рождения, смерти, свадьбы, маленькие местные происшествия. Я еще не поднялся до событий в высшем свете и скандалов, не говоря уж о новостях. Меня посылали тогда, когда больше некого было отправить. Позвонил один из слуг с виллы «Мимоза». Несчастный случай. «Старая дева» погибла. Передо мной открывалась прекрасная возможность. Я бросился к своему велосипеду и, яростно крутя педали, покатил через спящий город, по дороге вдоль побережья и вверх по холму на виллу. Свет лился из окон первого этажа на лужайки и террасы. Все выглядело таким праздничным. Казалось, что идет вечеринка. Я позвонил и стал ждать. Никто не вышел. Позднее а узнал, что муж отправил всех слуг спать. От моего прикосновения дверь открылась. Я вошел в холл и увидел тело «старой девы». Она лежала лицом вниз на мраморном полу. Она была на некотором расстоянии от лестницы, и, помнится, я подумал, что кто-то передвинул тело, после того как она упала. Сердце у меня так и подпрыгнуло, когда я заметил, в какое липкое месиво превратился ее затылок. Вдруг из библиотеки вышел муж. На нем был шелковый халат. Он закурил большую сигару и спокойно дымил, глядя на тело. Я подивился его силе, ведь никогда не известно, как человек воспримет горе. Он прекрасно управлял своими эмоциями, и меня это восхитило. Когда он заметил меня, в его глазах полыхнул гнев. «Кто вы, черт возьми?-требовательно спросил он.-Убирайтесь. Как вы смеете вторгаться? Никому нельзя входить, кроме шефа полиции». Он угрожающе надвигался на меня, и я выбежал, извиняясь на ходу. «Не смейте сюда возвращаться», -крикнул он вслед. Но я был журналистом, напавшим на горячий материал, и я не собирался легко от него отказываться. Я спрятался в кустах под окном и стал ждать. Прибыл шеф полиции. Он вел собственную машину, вместо того чтобы ехать на служебной, и было видно, что одевался он в спешке. Он вошел и закрыл за собой дверь. Я смотрел в окно, напрягаясь, чтобы услышать, о чем они говорят.