Мадам Леконте, со своей стороны, была очень щедра. Она сказала, что я никогда наг буду нуждаться в деньгах. Она купила мне этот коттедж и учредила трастовый фонд, обеспечивающий меня до конца моих дней.
Когда произошла трагедия, я находилась в детской, на втором этаже. Я слышала звуки голосов, а потом громкий хлопок, вроде пистолетного выстрела. Я испугалась, но от шума проснулся малыш. Он заплакал, и прошло несколько минут, прежде чем я, прижимая его к себе, выбежала в галерею.
Я была потрясена ужасной сценой в холле. Мадам Леконте лежала лицом вниз на мраморном полу, и мне с перепугу показалось, что решительно все вокруг залито кровью.
Из библиотеки вышел ее муж. «О, Господи, что за несчастный случай», — вскричал он, на мой взгляд, слишком театрально. Собрались слуги. Они глазели на неподвижное тело мадам. «Уходите. Убирайтесь отсюда», -закричал он на нас. Его взгляд был злым. Мы разбежались.
«Нечто ужасное», чего так боялась мадам Леконте, наконец произошло. Несмотря на то, что он назвал это несчастным случаем, в глубине души я знала, что он убил ее.
Бедняжку мадам похоронили на следующий же день. Сразу после похорон ее муж уехал в Париж, чтобы поговорить с юристами. Он не вернулся. Я была назначена единственным опекуном маленького господина Жана Леконте, которого я ласково звала Джонни.
Я обещала мадам, что защищу ее сына. Я хранила данное ей слово на протяжении пяти лет, и мы мирно жили на вилле «Мимоза». Но когда случилось то, чего я больше всего боялась, я не смогла справиться с противником».
Би, даже не читая, знала, что написала Нэнни Бил дальше. Она видела это в окружающей ее мозг тьме; она чувствовала это совсем как тогда, во сне…
…Июнь. Утро. Половина восьмого. Птицы уже успели поприветствовать рассвет и теперь притихли. Ни ветерка-ничто не тревожит застывшую гладь бассейнов. Ничто не нарушает тишины. Дворецкий, почтительно поклонившись, распахивает двери перед маленьким темноволосым мальчиком, бегущим в портик и вдыхающим воздух с жадностью выпущенного на прогулку щенка…
Это был маленький, темноволосый мальчонка пяти лет от роду, худенький, с тонкими руками и ногами и умными темно-карими глазами. Он не был похож на своего светловолосого, голубоглазого красавца отца; не унаследовал он и его здоровья. Нэнни Бил, не забывая о долге перед его матерью, буквально кутала его в вату и держала подальше от других детей, чтобы ребенок ничем не заразился. И, не забывая о его богатстве и его блестящем будущем, она одевала его с головы до ног в шелка, словно маленького лорда Фаунтлероя.