– Для маскировки, кроме всего прочего. Если вокруг здания необычная суета, никто не обратит внимания на всякие мелочи.
Похоже, она еще не отказалась от этой затеи. Чессера восхищала ее сила духа, но не ее упрямство. Спокойно и твердо он сказал ей, что попасть в хранилище невозможно.
Она ответила, что совершенно с ним согласна.
– Тогда давай плюнем на это и уберемся отсюда. Он предложил ей поехать в Португалию.
– Нам и не надо попадать в хранилище, – заявила она.
– Ты собираешься телепортировать алмазы?
– Нет, но именно это и навело меня на мысль. Он понял, что она не шутит.
– Я еще не до конца продумала, – призналась она. Развернула бумаги со своими записями по-шведски. – Если захочешь что-то предложить, говори, но не слишком улучшай, а то все испортишь, – попросила она и начала переводить.
Харридж Уивер был черным, одетым в черное. Белой была только полоска его крахмального пасторского воротничка шириною в дюйм. Не считая, конечно, зубов и белков глаз.
Уивер стоял с невозмутимым видом, терпеливо ожидая своей очереди к офицеру иммиграционной службы. Он сбрил бороду, усы и бакенбарды и надел очки в тонкой золотой оправе, в которых абсолютно не нуждался. Сейчас его внешность полностью соответствовала фотографии, вклеенной в его алжирский паспорт на имя преподобного Жерара Путо, выданный 20 февраля 1969 года.
Офицер кивнул Уиверу в знак того, что подошла его очередь. Уивер приблизился к необъятных размеров столу и представил свои документы. Сначала служащий проверил, нет ли фамилии Путо в списке лиц, скрывающихся от уплаты налогов, а также в списке преступников, разыскиваемых полицией, затем спросил пастора, как долго он собирается пробыть в Великобритании, где планирует остановиться и какова цель его визита. Все три ответа Уивера были ложью, однако весьма правдоподобной и не вызывавшей подозрений.
Он миновал иммиграционный и таможенный контроль без проблем. В первый раз за последние четыре года он рискнул собой, своей свободой. По крайней мере, той свободой, которая ему еще оставалась. Он не доверял закону белых и, следовательно, не мог полагаться на тот пункт соглашения о выдаче преступников между Великобританией и США, где утверждалось, что данное соглашение не распространяется на политических беженцев.
Уивер считал себя политическим беженцем, но ЦРУ, ФБР и прочие белые охотники за людьми его к таковым не относили. По их утверждению, он совершил убийство и скрылся, спасаясь от правосудия. Он не убивал, но если он вернется или его схватят, ему придется ответить за чужое преступление.