Чессер же раздумывал о том, наступит ли такой момент, когда черные обретут все, что хотят, и даже больше. Он надеялся, что Уивер доживет до этого дня, и за него, Чессера, будет кому поручиться. Он так глубоко ушел в свои мысли, что не видел дороги и едва не врезался в стоящий у тротуара грузовик. Чессер резко затормозил. Инстинктивно просигналил пару раз. Обернувшись к Уиверу, он ухмыльнулся и, гуднув еще разок, спросил:
– Знаешь, кто я такой? Уивер пожал плечами.
– Визгливый ублюдок, – сообщил Чессер, все еще стараясь развеселить его.
На этот раз у него получилось. Уивер смеялся так, что едва не задохнулся. Придя в себя, он спросил:
– А кто я, знаешь? Чессер кивнул.
Уивер все равно сказал ему:
– Большой черный мудак!
Большинство людей умеет разбирать, а собирать у них получается хуже. Фирма «Марилебон» утверждала, что умеет делать и то и другое. На ее эмблеме красовались увенчанный короной лев, стоящий на задних лапах, – справа и сказочный единорог – слева: вожделенный символ качества работ, соответствующего высоким требованиям королевской семьи. И неважно, что единственным поручением, когда-либо полученным фирмой от царствующего дома, было распоряжение королевы Виктории переделать в Виндзорском замке одну из невзрачных ванных комнат под птичник, еще более невзрачный.
Получив заказ от Клайда Мэсси, фирма «Марилебон» учуяла запах больших денег и рьяно взялась за дело. На следующее утро предварительные приготовления были закончены. Служащих «Мид-Континентал Ойл» в срочном порядке эвакуировали и вывезли всю мебель. Не прошло и двух дней, как «Марилебон» начала крушить перегородки в доме тринадцать на Хэрроухауз с таким энтузиазмом, что его можно было принять за ярость. Все внутренние стены были разрушены, арматура выворочена, полы безжалостно заляпаны. От разрушения не спаслось ничего, ибо «Марилебон» придерживалась принципа: все разрушенное за счет клиента должно быть за его же счет восстановлено.
Однако, к чести «Марилебон» будет сказано, разрушала она с достоинством, стараясь причинить соседям минимум неудобств. Например, после того, как выломали оконные рамы, проемы тут же затянули полиэтиленовой пленкой, чтобы наружу не летели пыль и штукатурка. Мусор тут же вывозился. Водителям было приказано разгружать и загружать машины только с заднего входа, в переулке Паффинг-мьюс.
Несмотря на все предосторожности, грязи и шума было предостаточно, и всем расположенным поблизости фирмам приходилось с этим мириться. Так же, как и с постоянной суетой. Поэтому никого не удивило, что вечером двадцать седьмого июня, когда уже совсем стемнело, в Паффинг-мьюс завернул белый фургон с эмблемой «Марилебон» на борту и остановился у заднего входа дома тринадцать. И если кто-нибудь заметил троих людей, одетых в рабочие комбинезоны, он не увидел в этом ничего подозрительного. Одно только было странно: все трое надели резиновые хирургические перчатки. Чтобы не оставлять отпечатков пальцев.