– Очень любезно с вашей стороны, однако об этом не может быть и речи, сестра Баркен. Должно быть, это очень дорогая вещь.
– Но разве об этом должны беспокоиться дети? Я буду только рада, если ты примешь от меня подарок. Ты сделала бы меня счастливой.
Я не чувствовала себя счастливой, но у меня никогда не было косметического набора, и мне стало очень любопытно.
– Оставайся здесь, а я сбегаю за ним. Полотенца придется постирать снова. Я переодену этот костюм, и мы тут все приведем в порядок, хорошо? А затем я научу тебя, как правильно Накладывать макияж, так чтобы никто не заметил, что ты накрашена.
Вот что она сделала.
Она все вымыла в доме, а ее муж и мой папа начистили до блеска полы. Сестра Баркен взяла перьевую щетку и смахнула пыль даже с наших книг. Она выгладила все простыни, и постель теперь сияла свежестью. А затем, когда мама с младенцем уснули, она поставила перед нами зеркало, чтобы продемонстрировать, как легкие тени придают моим зеленым глазам загадочный вид, а потом показала мне, как француженки маленькой щеточкой наносят на губы увлажняющий блеск. Да, этот визит я запомнила надолго.
Пока мы работали, сестра Баркен вела со мной неспешную беседу.
– Ронни, надеюсь, ты понимаешь, что в данный момент счастье твоих родителей не зависит от тебя.
– Сейчас я была бы рада видеть их хотя бы без этой страшной апатии в глазах, – призналась я.
– Всему свое время, Ронни. Я знаю, что в это трудно поверить. Им еще сложнее, чем тебе. Все философы и мудрецы сходились в одном: родителям невыносимо больно пережить своего ребенка.
– Потому что родители должны уйти первыми? – спросила я.
– Да, а еще потому, что дети умирают во цвете лет, когда у них впереди длинный путь, который вдруг обрывается. Но ты должна жить. Время залечит раны.
– Нет, я чувствую только, что впереди у меня много времени, слишком много времени, чтобы все помнить.
– Пройдут годы, и воспоминания о том, какой ужас ты пережила, немного сотрутся. Останется надежда на то, что ты увидишь их на небесах, куда они попали как мученицы.
– Я думала, что мучениками считают тех, кто погиб за веру, – озадаченно проговорила я.
– Они были совсем невинные дети, и Отец Небесный примет их как мучениц.
Я очень мягко возразила:
– Они были очень маленькими. Они еще даже не знали как следует детскую Библию. Особенно Рути. Они были обычными детьми.
– То, что ты о них говоришь, то, как ты их любишь, делает их необычными. Они особенные девочки.
– Тогда почему Бог допустил, чтобы это произошло? – спросила я, зная, что задаю глупый вопрос.
– Такова была не воля Бога. Их смерть стала следствием человеческого деяния. Отцу Небесному пришлось допустить, чтобы люди распяли Его Сына, Иисуса Христа, но не потому, что это была Его воля, а потому, что люди хотели свободы. Свободу выбирать. Свободу подвергнуться искушению. Вот отчего сатана может увести человека с пути истинного. Бог проливает слезы вместе с тобой, Ронни. Если ты сейчас не можешь быть среди людей, не вини себя. Не наказывай себя. Никто из нас не совершенен, но думаю, что ты на правильном пути.