– Итак, Ронни, – сказала Серена, когда мы, взмокшие и уставшие, снова сели в машину.
Тяжело дыша, как будто пробежали на огромной скорости целую милю, мы пристегнули ремни.
– Помни, Ронни, никаких резких движений. Не надо поворачивать руль так круто, словно ты хочешь обогнуть на «Титанике» айсберг.
Когда мы выехали на шоссе, дело пошло лучше. Мне казалось, что я прирожденный водитель. Я умела припарковаться, как самый опытный шофер. Машину Серены можно было сравнить с игрушечным грузовиком Рейфа, и это значительно облегчало задачу.
Я едва разговаривала с родителями, разве что в виде исключения могла вежливо спросить, нужна ли моя помощь, или ответить на прямой вопрос, поэтому я не могла попросить папу быть моим инструктором. Он наверняка использовал бы это время для того, чтобы убедить меня в их с мамой правоте. Папа умел выманить разговорами лису из норы, и, думаю, ему вполне удалось бы перебороть мое упрямство. Случись такое, я еще больше разозлилась бы, и это стало бы для моих родителей настоящей драмой. Я любила их обоих, но папа понимал меня лучше. То, что именно он стал инициатором примирения со Скоттом Эрли, лишь ухудшало наши отношения.
Однажды, когда мы собирались покормить Джейд и машину вела я, папа заметил:
– Меня удивляет, как уверенно ты переключаешь скорости и держишься за рулем.
– Я уже чувствую себя довольно уверенно, папа. Я готова получить права.
– Я всегда думал, что сам научу свою старшую девочку водить, – обиженно проговорил папа.
– Мы ведь почти не разговариваем, – сказала я. – Ты это заметил сам.
– Но это был твой выбор.
– Да, это был мой выбор.
– Ты хороший водитель? Я ответила в его духе:
– Вполне пригодный для работы на государственной должности.
– Тогда я договорюсь о дне экзамена, хотя мы обычно так не делаем.
– Мы, то есть мормоны, или мы – это мы? – Мы – это мы, – сказал он.
– У нас уже нет прежних устоев, папа. И я опечалена этим не меньше тебя.
Он сообщил мне новость.
Скотта Эрли собирались освободить. Он очень хорошо зарекомендовал себя во время домашних посещений («Еще бы, – язвительно сказала я, – раз его жена оказалась беременной»). Они переезжали на побережье. Скотт Эрли собирался учиться на библиотекаря, так как начал осваивать эту программу еще в клинике. У него не было больше ни одного «инцидента».
Услышав последнее замечание, я нажала на газ.
– Тише, Ронни, – предупредил меня папа, – если сейчас тебе выпишут штраф, то с мыслью о правах можешь проститься.
Я подумала о другом океане, теплом и ласковом, каким мне описала его Серена. Папа начал рассказывать о том, где живет Скотт Эрли, так как по закону требовалось, чтобы мы знали о его местонахождении, но я попросила папу остановиться. Я пыталась сосредоточиться на дорожных знаках, на пешеходных переходах и на правилах обгона на четырехполосной дороге. Я выучу все, но позже. Сейчас меня занимала только мысль об океане, дарующем покой.