– Надходзи, надходзи (приближаются, приближаются)! – выкрикивала она о близости немецких бомбардировщиков.
Когда я приходил на службу, сослуживцы спрашивали:
– Ну, что там немцы в Польше?
– Надходзи, – отвечал я…
23 сентября все было кончено. В 15 часов 05 минут радио Варшавы замолкло – разом оборвалась передача второй части концерта с-moll Рахманинова, а через три дня в Варшаву вошли немцы. Из немецкого посольства для нас, работников Генштаба, военный атташе Кестринг любезно предоставил ради общественного просмотра документальный фильм «Фойертауфен» («Огненное крещение»), чтобы мы своими глазами убедились в несокрушимости вермахта, а заодно помертвели от ужаса, увидев прекрасную Варшаву «городом без крыш», отчего столица поляков напоминала человека без головы…
Меня отыскал жалкий и растерянный пан Масальский:
– Что вы скажете, если я стану просить политическое убежище в вашей великой и прекрасной стране?
– Постарайтесь, – сухо отвечал я. – Но предупреждаю, вам будет очень нелегко… в нашей «великой и прекрасной».
Масальский уже покидал меня, но я задержал его словами:
– С какого года вы состояли в польской разведке?
– А… как вы догадались? – вырвалось у него.
Вот тут я очень весело расхохотался:
– Это моя профессия… Простите, об этом я догадался еще тогда, когда мы слушали оперу «Ромео и Джульетта».
…Кестринг в эти дни потребовал у меня новых «сводок» о вооружении нашей армии, что я и сделал как агент абвера, после чего атташе вручил мне явную «дезу» о том, будто германская армия увеличивает калибр полевой артиллерии.
– Найдите способ вручить эту липу вашему генералу Кулику, чтобы у него голова завернулась на пупок.
Я обещал. После этого мы беседовали на разные темы. Между прочим атташе признался, что в генеральном штабе вермахта боятся одного маршала Б. М. Ш[апошникова]:
– Нам его голова кажется самой светлой в нашей армии, и даже Гальдер относится к нему с должным почтением…
– Согласен! – отвечал я, чокаясь с ним бокалом.
В этом вопросе я нисколько не покривил душою, ибо наши маршалы Ворошилов и Тимошенко, венчанные лаврами новоявленных Ганнибалов, умели только размахивать шашками…
1. Паноптикум
Где-то очень высоко над Германией пролетали журавли, я внятно слышал их жалобные клики. Конечно, сейчас не время коринфских игр, и вспоминался не Анакреонт, а знаменитая баллада Шиллера о журавлях… «Не Ивиковы ли это журавли летят надо мною, – думалось мне тогда, – и не выдадут ли они мое имя?..»
Итак, любезный читатель, я невольно замер перед воротами гамбургского квартала Сант-Паули, вывеска над которыми предупреждала меня: «ОСТАНОВИСЬ, НЕСЧАСТНЫЙ…». Приятного в таком предупреждении мало. Но все объяснилось просто. При входе в злачный квартал располагался дежурный пикет так называемой «Полуночной Миссии» (это разновидность международной «Армии Спасения» для людей, алчущих вкусить от пороков). Всем желающим проникнуть в Сант-Паули почти силком впихивали листовки, предупреждающие об инфекции, которую разносят продажные женщины, в листовках красовался и «Верный путь к счастью», подкрепленный авторитетными ссылками на Библию.