– Чего тебе? – спросил Потемкин недовольно.
– Огня берегусь, – поклонился тот. – Уснете вот, а свечечка горит. Я и погашу ее – от греха подале… Фу! – дунул он.
Потемкин поворочался на хрустящей соломе и уснул.
* * *
А парню что-то не спалось. Лежал на спине с открытыми глазами, вглядываясь в потемки, слушал визги метельные, в которые гармонично вплетались и скрипы старого, неуютного дома. В печи догорали, чадя, красные угли. Прямо над лежащими путниками громадная стреха подпирала потолок. Вот она тихо опустилась ниже… «Что это?» – Прошка не верил глазам своим. Но снова раздался тихий скрип – стреха отделилась от потолка, нависая над ним. Тут он все понял. Но не растерялся.
Ладонью он зажал губы Потемкину:
– Не кричи… это я, не бойсь, глянь вверх…
Потемкин очнулся от сна, и оба, еще недвижимы, наблюдали, как многопудовая стреха опускается на цепях все ниже и ниже, чтобы лечь прямо на горло спящим, удушая их. Потемкин шепнул:
– Вынь шпагу тише… пистоли у тебя заряжены?
Держа в руках шпаги, они встали по бокам двери, а стреха, чуть позванивая цепью, уже легла на подушки, еще хранившие тепло их голов. Послышались голоса хозяина и работника, брызнул в лицо свет фонаря. Потемкин сделал резкий выпад вперед:
– Получай!
Бренча угасающим фонарем, хозяин свалился на пороге. Во мраке над Прошкою просвистело что-то острое, брошенное в него работником.
– Коли его! – крикнул Потемкин.
Шпага с чмоканьем вошла в тело.
Мрак… Прошка со шпагой в руке тяжело дышал.
– Всадил! – доложил он, испытывая брезгливость.
– Не в стенку, чай?
– Да нет – в мясо. Еще шевелится.
– Добей пса! – жестоко потребовал Потемкин.
Прошка опять вонзил шпагу в работника и выдернул обратно, а на пороге, громко булькая горлом, сдыхал хозяин притона, нещадно исколотый Потемкиным…
Григорий Александрович в темноте отыскал руку Прошки.
– Дрожишь? – спросил заботливо.
– Дрожу, – сознался Прошка.
– Это сейчас пройдет. Зажги свечи…
В соседнем приделе избы осмотрели они устройство, с помощью которого разбойники управляли стрехою. Потемкин тронул рычаг, и сразу завращались цепи, наматываясь на барабан, обернутый для бесшумности войлоком…
– Сколько ж в этом доме людей погубили злодеи?
– Не мы первые.
– Дай бог, чтобы последние.
В остервенении Прошка все горшки на печи шпагою переколотил. Потемкин бросил свечу в солому – взвилось буйное пламя.
– Пошли, – сказал. – Пусть горит гнездо поганое…
Пурга затихла. Чистое звездное небо над ними.
Разбудили на гумне ямщиков, когда притон разбойников полыхал вовсю, освещая заснеженные долины. Совместно доехали до Курска. Потемкин сказал, что отсюда ему – на Путивль: