Не выпуская бокалов из рук, они обменялись безнадежными взглядами, сердясь, что теперь, под самый конец, оказались беспомощны, как малые дети. Из комнат Хапусенеба они вышли вместе и, снова обнажив кинжалы, настороженно скользнули в ночь, а за ними, напряженно вглядываясь в ночную тьму, последовали телохранители его величества.
Сенмут и Хатшепсут спали, когда Нехези стал просить у Дуваенене объявить об их приходе, но, еще прежде чем глашатай тихонько стукнул в дверь, они уже лежали без сна и вслушивались в напряженный шепот в коридоре. Когда Дуваенене вошел, они были уже на ногах и торопливо заворачивались в просторные ночные одежды.
– Верховный жрец и канцлер просят аудиенции, – с поклоном сказал Дуваенене.
Увидев его лицо, Хатшепсут едва не ударилась в панику. Время настало. И как скоро, как скоро! Она кивнула, Сенмут ободряюще улыбнулся ей.
– Впусти их. И останься с нами, Дуваенене. Думаю, то, что они хотят сообщить, касается также и тебя.
Он распахнул двери, Нехези и Хапусенеб торопливо вошли. Он тихо затворил за ними двери, убедившись сначала, что телохранители его величества никуда не ушли со своих постов, располагавшихся у входа и в обоих концах длинного полутемного коридора.
– Говорите, – коротко приказала Хатшепсут, – и не бойтесь меня ранить. Время пришло. Ведь так?
Нехези подошел и сел у ее стола, под небольшим окошком. Хапусенеб, приблизившись, как можно мягче рассказал ей о предложении Тутмоса. Хатшепсут молча слушала. Когда он кончил, она подошла и нежно положила руку ему на плечо:
– Ради себя самого, возлюбленный, тебе надо сегодня же ночью покинуть Фивы и бежать на Север. Я не хочу, чтобы твоя кровь была на моей совести.
– Я никуда не поеду. Мое место здесь, здесь я и останусь. Нехези, Сенмут и все остальные ваши министры скажут то же самое.
– Я все забрала у тебя, Хапусенеб, даже твое сердце. Так неужели я должна отнять еще и жизнь?
Она говорила тихо, почти шепотом, так что двое других слышали лишь ее тон – просящий, умоляющий.
– Я дам тебе золота и солдат. Ты легко найдешь себе пристанище в Ретенну или Гуррии. Пожалуйста, Хапусенеб, оставь меня!
Все время, пока она говорила, его пальцы ощупывали браслет со знаком должности, а сам он качал головой из стороны в сторону и улыбался.
– Нет, нет и нет, – сказал он. – Разве смогу я жить, зная, что предоставил вас судьбе?
– Глупец! Какой же ты глупец! – сказала она в сердцах. – Да что ты, что любой из вас может сделать, оставшись? Течение повернулось против меня, потоп неотвратим!
– Мы можем умереть, – раздался с противоположного конца комнаты голос Нехези. – Мы можем умереть.