Хатшепсут и впрямь была умна, красива, настойчива и к тому же кипела жизнью, что привлекало к ней мужчин, хотя ей не сравнялось еще одиннадцати. И откуда все это в ней взялось, вот что удивительно. Тутмос был силен, но не слишком проницателен; Ахмес, любимая и почитаемая всеми, всегда оставалась лишь покорной долгу супругой царя, не больше и не меньше. Значит, источник этой безграничной энергии и неотразимого обаяния следует искать в другом месте, подумал Хаемвиз. Вслушиваясь в пронзительное завывание ветра, он вспоминал, как умерли один за другим сыновья фараона от Мутнеферт. Он взглянул на Тутмоса, угрюмо сидевшего на полу, потом на Хатшепсут, которая, хихикая, подпрыгивала на одной ножке, и в тревоге схватился за амулет. «Слава богам, – подумал он, – что я уже стар и мне недолго осталось жить».
Из-за погоды игра закончилась рано. Юные Отпрыски благородных семей разошлись по домам, а Нозме все не шла за своей подопечной.
Хатшепсут, грязная и запыхавшаяся, села рядом с Тутмосом на пол.
– Как прошло вчера занятие с лошадьми, Тутмос? Нравится тебе с ними управляться?
Она старалась быть доброй. Вид у Тутмоса был такой несчастный и стесненный, что девочке стало жаль его и она решила больше не дразниться.
Когда-то они, возможно, и были друзьями, но между ними было целых пять лет разницы, и Тутмос считал ниже своего достоинства носиться по дворцу, лазать по деревьям и нырять в озеро с Хатшепсут и ее сумасбродными дружками. А еще он ревновал, хотя сам не подозревал об этом.
Он взглянул на нее без улыбки.
– Нет. Я знаю, что отец распорядился прекратить учить меня военному делу и отправить на конюшни потому, что из меня никогда не выйдет солдат. Возничий тоже не выйдет. Я ненавижу лошадей. Мерзкие твари. Жаль, что мы не выгнали их из страны вместе с гиксосами, которые их тут развели.
– Отец говорит, лошади – это шаг вперед в египетском военном искусстве. Верхом наши солдаты могут быстро настичь врага и обрушиться на него. По-моему, это очень здорово.
– Вот как? Ну что ж, тебе ведь не приходится каждый день трястись в колеснице и править лошадьми, которые едва не отрывают тебе руки, и все это под окрики Аахмеса пен-Нехеба и под палящим взглядом Ра, гневно взирающего с небес на своего недостойного сына. Я глубоко несчастен, Хатшепсут. Построить себе гробницу и быть рядом с матерью – вот все, чего я хочу. Отец не должен требовать от меня большего!
– Но, Тутмос, когда-нибудь ты станешь фараоном. Египту не нужен фараон, который не умеет воевать!
– А почему? Все войны уже кончились. Отец и дед позаботились об этом. Почему я не могу просто научиться править?