Я встряхнулся, стараясь отогнать наваждение.
Наступил неизбежный момент тостов. Очередь дошла до меня: я должен был сказать несколько слов, как представитель печати.
Я встал с бокалом шампанского, но едва я произнес обычное:
Милостивые Государыни и Милостивые Государи! — как странное явление омрачило для меня этот праздник. В глубине залы я увидел голубоватое облако, среди которого пылали, точно грозное предостережение на Валтасаровском пире, слова. «War Insanes Asylum» убежище военных сумасшедших.
Ошеломленный этим видением, я с усилием произнес несколько бессвязных фраз. Я упомянул о жестоких испытаниях, так героически перенесенных очаровательной новобрачной и ее супругом — и увидел недоумевающие лица, удивленные взгляды… Кое-как я закончил пожеланием долгой и счастливой жизни молодым супругам, выразив при этом — совершенно некстати! — надежду, что их существование никогда больше не возмутят ужасы адской войны, подобной той, которая так недавно заливала кровью мир. Сказав это и чувствуя, что великая держава-пресса безнадежно осрамилась в моем лице на этом брачном пиршестве, я беспомощно опустился на стул среди неловкого молчания присутствующих, в глазах которых явственно читались соболезнующие слова.
— Бедняга совсем рехнулся; видно переутомился во время конференции!
К счастью, Пижон немедленно поднялся и поддержал профессиональную честь, произнеся коротенькую, веселую и остроумную речь, вызвавшую бурю аплодисментов.
В толчее, последовавшей за окончанием банкета, он подошел ко мне и, взяв меня под руку, сказал:
— Проведем конец дня в Шевенгене; морской воздух поможет вам вернуться к нормальному состоянию.
Я принял его приглашение. Вскоре мы уже прогуливались по морскому берегу.
Свежий ветерок вернул меня к действительности и помог собраться с мыслями.
— Теперь расскажите мне, что вы видели во сне, — сказал Пижон. — Это поможет вам отделаться от кошмара, который, видимо, гнетет вас до сих пор.
Я начал рассказ и закончил его к восьми вечера, в ресторане «Батавия», куда мы зашли пообедать.
Лейтмотив моего сна дала мне Гаагская конференция, — заключил я, — эти разговоры о мире, с затаенной мыслью о войне. Но все-таки я удивляюсь такой связности и последовательности видений, хотя и вижу, как много в них неладного.
— Да, есть-таки. Английский король, объявляющий войну через четверть часа после инцидента без совещания с парламентом — это даже для сна чересчур. Да и по части изобретений вы уж очень проворны. Как это у вас электричество держится на проводнике без изолятора? Что вы проделываете с волнами Герца…