Она бросила цветы на стол, возле которого сидела, она совершенно вышла из себя, видя, что он за меня заступается. Я позволила себе улыбнуться (помните, что бедный ребенок не мог этого видеть).
— Вы согласны с мадам Пратолунго, — сказала она ему сердито. — Мадам Пратолунго считает вашего брата человеком гораздо более приятным, чем вы.
Смиренный Оскар грустно покачал головой в знак признания этого несомненного факта.
— Об этом не может быть спору, — сказал он кротко.
Луцилла топнула ногой по ковру и подняла целое облако пыли. У меня легкие иногда чувствительны к пыли. Я позволила себе тихонько кашлянуть. Она услышала это и тотчас же взяла себя в руки. Уже не приняла ли она мой кашель за вмешательство в то, что здесь происходило?
— Подите сюда, Оскар, — сказала она совершенно другим тоном, — подите сюда и сядьте подле меня.
Оскар повиновался.
— Обнимите меня за талию.
Оскар поглядел на меня. Обладая зрением, он сознавал всю неловкость требуемого от него изъявления чувств в присутствии третьего лица. Она, бедняжка, недоступная понятию смешного, присущего зрячим, нисколько не заботилась о присутствии третьего лица. Она повторила свое приказание тоном, явно выражавшим: «Обнимай меня, со мной шутить нельзя». Оскар робко обнял ее рукой, смущенно глядя на меня.
Она тотчас же отдала другое приказание:
— Скажите, что вы меня любите.
Оскар не решался.
— Скажите, что вы меня любите.
Оскар шепнул ей на ухо.
— Громче!
Всякому терпению есть предел, я начинала сердиться. Большего равнодушия к моему присутствию она не могла показать, даже если бы в комнате вместо женщины была кошка.
— Позвольте мне напомнить вам, — сказала я, — что я еще не ушла, как вы, по-видимому, предполагаете.
Луцилла как бы не слышала. Она продолжала отдавать свои приказания, переходя от одного изъявления любви к другому.
Несчастный Оскар, оказавшийся между двух огней, покраснел. Постойте! Не радуйтесь преждевременно величайшему для читателя удовольствию обнаружить видимую ошибку писателя. Я не забыла, что из-за цвета лица Оскара нельзя было заметить краску на нем. Я хочу сказать только, что краску эту почувствовала по выражению его лица. Да, повторяю, он покраснел.
Я сочла необходимым вторично напомнить о своем присутствии.
— Если я остаюсь в этой комнате, мисс Финч, так с одной только целью. Я хочу знать, принимаете ли вы мои извинения?
— Оскар, поцелуйте меня.
Он не решался. Она обхватила его шею рукой. Обязанность моя стала ясна, обязанность моя была удалиться.
— Доброго вечера, мистер Дюбур, — сказала я и повернулась к двери.