Доктор вынул из кармана жилета увеличительное стекло и дождался, пока Луцилла не нахохоталась вдоволь. Тогда обследование, столь смешное с виду, столь страшное по своему значению, пошло опять своим порядком. Herr Гроссе рассматривал глаза пациентки в увеличительное стекло, Луцилла сидела, прислонясь к спинке кресла и заткнув нос платком.
Прошла минута или немного более, и пытка обследования кончилась.
Herr Гроссе спрятал свое увеличительное стекло, перевел дух как будто с облегчением и отобрал у Луциллы носовой платок.
— Ах, какой гадкий запах, — сказал он, приложив его к носу, с гримасой отвращения. — Табак пахнет гораздо лучше, — прибавил он, вознаграждая свои ноздри большою щепоткой табаку.
— Теперь я приступлю к расспросам, — продолжал он. — Не беспокойтесь, я стою от вас далеко. Вам не нужен платок, вы не будете чувствовать моего запаха.
— Моя слепота неизлечима? — спросила Луцилла. — Пожалуйста, скажите мне, сэр. Буду я слепа всю жизнь или нет?
— Поцелуете меня, если скажу?
— О, подумайте, как я беспокоюсь! Пожалуйста, пожалуйста, скажите.
Она хотела опуститься на колени пред ним. Доктор твердо и ласково удержал ее в кресле.
— Ну, ну, ну! Будьте умница, скажите-ка сначала, когда вы гуляете в саду от нечего делать в ясный, солнечный день, вашим глазам все равно, как если бы вы лежали в постели среди ночи?
Нет.
— А! Нет. Вы знаете, что в одно время светло, а в другое страшно темно?
— Да.
— Так зачем же вы у меня спрашиваете, останетесь ли вы слепою на всю жизнь? Если вы уже столько видите, вы вовсе не слепы.
Она захлопала в ладоши с тихим криком восторга.
— О, где Оскар, — спросила она меня. — Где Оскар?
Я оглянулась. Пока мы с его братом слушали, затаив дух, вопросы доктора и ответы пациентки, тот незаметно вышел из комнаты.
Herr Гроссе встал и уступил место мистеру Себрайту. Будучи еще в восторге от появившейся надежды, Луцилла, казалось, не заметила, как английский доктор уселся перед ней. Его строгое лицо было серьезнее, чем когда-либо. Он вынул из кармана увеличительное стекло и, нежно раскрыв веки пациентки, начал в свою очередь рассматривать ее глаза.
Обследование мистера Себрайта продолжалось несравненно дольше, чем доктора Гроссе. Он проводил его молча. Кончив, Себрайт встал, не сказал ни слова и оставил Луциллу все в том же состоянии невыразимого счастья. Она думала, думала, думала о времени, когда глаза ее откроются к новой жизни, когда она прозреет.
— Ну, — спросил Нюджент нетерпеливо, обращаясь к мистеру Себрайту. — Что вы скажете?
— Пока еще ничего. — С этим косвенным упреком к Нюдженту он обратился ко мне. — Насколько мне известно, мисс Финч ослепла или почти ослепла, в годовалом возрасте?