— Слава Богу, — сказала она с жаром, — слава Богу, что я слепа!
Таковы были ее первые слова. Они привели меня в ужас. Я вскрикнула и попросила взять эти слова назад.
Луцилла спокойно опустила голову на грудь Оскара.
— Для чего возьму я их назад? — спросила она. — Неужели вы думаете, что мне было бы приятно видеть Оскара таким безобразным, какой он теперь? Нет! Я желаю видеть его и вижу его таким, каким представило мне Оскара мое воображение в первые дни нашей любви. Слепота моя для меня счастье. Она возвратит мне мое прежнее восхитительное ощущение, когда я прикасаюсь к нему, она сохранила мне его любимый образ, единственный образ, который я хочу видеть неизменившимся и неизменным. Вы продолжаете думать, что мое счастье зависит от зрения. Я вспоминаю с ужасом о том, что выстрадала, когда обладала зрением, я всеми силами старалась забыть это время. О, как вы меня мало знаете! О, каким горем было бы для меня увидеть его, как вы его видите! Постарайтесь понять меня, и вы не будете говорить о моей утрате, вы будете говорить о моем приобретении.
— О вашем приобретении? — повторяла я. — Что же вы приобрели?
— Счастье. — отвечала она. — Моя жизнь заключается в моей любви. Моя любовь заключается в моей слепоте.
Вот вся история ее жизни в нескольких словах.
Если бы вы видели ее сияющее лицо, когда Луцилла подняла его, опять увлекшись разговором, если бы вы вспомнили (как вспомнила я) об утрате, которой она должна была неизбежно заплатить за восстановление зрения, как ответили бы вы ей? Очень возможно, что вы поступили бы так, как поступила я, то есть скромно сознались бы, что она лучше вас знает, какие условия ей необходимы для счастья, и не ответили бы ей ничего.
Я оставила Оскара и Луциллу говорить друг с другом и начала ходить по комнате, раздумывая, как нам действовать дальше.
Решить это было нелегко. Из слов Луциллы я поняла, что Нюджент твердо довел свою жестокую мистификацию до конца. Он солгал, объявив свой брак в церкви на имя Оскара, он поехал в Лондон взять брачное разрешение также на имя своего брата. Это было все, что я знала.
Пока я все еще раздумывала, Луцилла разрубила гордиев узел.
— Что же мы ждем здесь? — спросила она. — Уедем, чтоб никогда не возвращаться в это ненавистное место.
В ту самую минуту, как она встала, послышался тихий стук в дверь.
Я ответила. Вошла женщина, которая привела Луциллу в гостиницу. Она как будто боялась отойти далеко от двери. Стоя у самого порога, женщина взглянула с беспокойством на Луциллу и сказала:
— Могу я поговорить с вами, мисс?