– А она?
– Она глаза закатила. Ничего, естественно, не видит и стонет. Ужас!
– Что ужасного?… Я уже ничему не удивляюсь.
Мерула закрыл глаза… Он пытался вспомнить строчку из какого-то захудалого поэта. Кажется так… «…Крови потоки, мертвых тела, безумная ярость и ленивый разврат владеют столицей…» Нигр увидел появившегося ца своей колеснице Полиника: «По-ли-ник! По-ли-ник!» Тот в реве или услышал, или по привычке приветственно махнул в сторону 21 трибуны. Ветеран арены заорал еще громче, Марцеллина свистела. Бруций между тем с кем-то о чем-то договаривался. Эпулон с Квадратом спорили, кто победит. Причем Квадрат помимо мотания головой даже сказал несколько слов: – «Полиник? Нет. Сегодня – Диокл».
Публий Децимий Эрот Мерула… Публий Децимий Эрот Мерула. Мерула… Так меня зовут… А кто-то орет: «Гибель грозит Риму, если та лошадь, на которую я поставил, не придет первой!…» Кто-то орет… Странно… Зачем все нужно?… Я не могу понять: и раньше Рим видел легионы Суллы и Цинны и их жестокость. Но только теперь появилось это чудовищное равнодушие. Никто не отказывается от обычных развлечений… Никто. И я тоже. Такой же подонок. Так хоть расслабишься. Забудешь обо всем. Поговоришь… Время проходит. Так проходит время… А, а интересно все же: почему? Почему все равно? Всем все равно… Наверное, дошло, наконец, чего все это стоит. Надоело. Надоело за кого-то голову ставить. Надоело… Нерон, Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан… Кому они нужны, чтобы за них столько людей… Пусть сами…
– Начинают! Начинают!
Марцеллина наклонилась к Цессонию: «Ты знаешь про Секста? Это тот самый солдат из германской армии…» Мерула внимательно посмотрел на старого вояку, кивнувшего головой и не оторвавшего взгляда от арены.
____________________
Было тихо. Почему-то стало тихо. Вителлий понял, что Рим взят, и он один остался во дворе. Живот был немного холодный. Что-нибудь умное, может быть, даже историческое он должен был сделать и не знал что. Как в детстве было страшно одному. Не хотелось больше оставаться здесь. Вителлий осторожно, на цыпочках вышел из своих покоев. Так же, крадучись, он шел по дворцу – огромному пустынному дворцу. Что-то шелестело, стучала неплотно прикрытая дверь… Император шел по дворцу. Открывал одну дверь, затем еще… Много дверей… И все они вели в пустоту… Пустое место… Пустые комнаты… Пустая пустота о чем-то сухо говорила… Абсолютно неразборчиво… Но он понимал, отскакивал и аккуратно прикрывал двери… Скоро он устал. Все-таки, большой вес и возраст. Пятьдесят семь… Пятьдесят семь… Никого. Наверное. Надо. Спрятаться. Куда? Куда-нибудь…