Карибские каникулы (Окунь) - страница 4

Наконец-то прояснился вопрос с фондом. Оксана, бывшая соотечественница, а ныне гражданка «самостийной Украины», была представителем фонда на Кубе, а молодой человек — ее шофером. Оказывается, в начале этого года в поле зрения гуманитарной комиссии фонда попала его книга стихов для подростков на русском и английском языках. И правление решило предложить ему выступить перед детьми, пострадавшими от чернобыльской катастрофы, — по приглашению Кастро они бесплатно отдыхали и лечились в санаториях на побережье. Как пелось когда-то в песне, «Грациас, Фидель!»

— Машина внизу, — сказала Оксана.

— Хорошо, десять минут на утренний туалет и сборы. К семи вечера я буду в Гаване?

— Нет, что вы! Мы привезем вас обратно только через три дня, накануне отъезда — ведь запланировано несколько выступлений в разных санаториях. А гостиничный номер останется за вами.

«Так-то, дорогая Алисия, — похоже, сегодня с перекрестка уведу тебя не я, а увезет какой-нибудь шестисотый „мерседес“.»

Выступления прошли ни шатко, ни валко — опыта работы с детьми у него практически не было. Впрочем, реагировали они живо.

По окончании «турне» Оксана в выспренних выражениях поблагодарила его за «выполнение важной благотворительной миссии». А он уже рвался обратно в Гавану — предстоял последний вечер на Кубе. Удастся ли еще раз увидеть Алисию?


Едва ополоснувшись с дороги, он кинулся на знакомый перекресток. Впереди в сумерках темнела фигура — как ему показалась, знакомая.

— Алисия! — выкрикнул он, не доходя шагов десяти. Женщина обернулась — на него недоуменно смотрела пышная негритянка…

Как безумный, рыскал он по вечерним улицам Гаваны, но Алисии нигде не было. Часы показывали одиннадцать вечера. Все! Завтра утром чертов самолет унесет его в дождливый питерский август.

Он добрел до своей гостиницы. В номер подниматься не хотелось. Он зашел в бар.

Столики в небольшом помещении лепились по стенам, а на освобожденном в центре пятачке под жгучие карибские ритмы, во всполохах допотопной цветомузыкальной установки извивалось десятка два гибких юных женских тел — мужчин почти не было. Он пригляделся — и его бросило в жар: лучшей среди неутомимых танцовщиц была… Алисия. В платье того же покроя, но лимонно-желтого цвета, с глубоким вырезом. Возбужденная улыбка, призывно мерцающие глаза, разметавшиеся волосы…

Он сел за свободный столик и заказал коктейль. Ему показалось, что Алисия увидела его, но упорно делает вид, что не замечает. В голове заметались безнадежные отрывочные мысли: «Всё правильно! Размечтался, идиот! Ей чуть за двадцать, ты вдвое старше. Прошло три дня — а она, наверное, и что вчера-то было не припомнит. Урвал свое, и будь доволен».