Он выдернул соломинку из высокого стакана, в раздражении смял ее и швырнул на пол. Залпом выпил пойло под названием, конечно же, «Огни Гаваны». Тупо уставился в блестящую поверхность стола. К чертовой матери всё!
Когда он поднял взгляд, то напротив увидел ее. Она сочувственно улыбалась, будто спрашивая: «Ну зачем же так?», — а вслух тихо произнесла:
— Ты говорил, что остановился в этом отеле. Я прихожу сюда третий вечер…
Они поднялись в номер. Пожилая дежурная зыркнула черным глазом. Вот ведь социалистический рудимент — дежурные по этажу! Стучит, наверное, помаленьку в свою кубинскую ЧК. Впрочем, вероятно, «за распутство» в застенок не определят. Хотя как бы Алисии все это не навредило.
…Они впали в какое-то сексуальное безумие. В паузах Алисия капризно говорила: «Ты опять мокрый!» — и вылизывала ему уши, подмышки, живот, пах…
Под утро она приблизила к его глазам свои, уперлась лбом в его лоб:
— Знаешь, у меня было много парней и мужчин, но ты… Я сейчас скажу тебе то, что никому не говорила, слушай — я люблю тебя! Может быть, уже давно, с того дня, двенадцать лет назад…
Он онемел.
— А ты когда-нибудь говорил это?
— Говорил, Алисия, и не раз — но почти всегда неискренне.
— Вот и мне скажи — пусть опять неправду.
— Верь или нет, но на сей раз это будет правдой — я тоже тебя люблю!
Она уткнулась лицом в его грудь.
Пора было подниматься — Алисия торопилась на дежурство в больницу, а ему пора было двигать в аэропорт.
— Дай мне свой адрес, — попросил он.
— Не могу. Лучше ты мне — я напишу тебе письмо, а потом приеду.
— Но как?… Сложности разные… Скорее всего, не получится… — забормотал он.
— Какой-то ты… неверящий. Нет, не то слово.
— Пессимист?
— Да. Не знаю, как, но приеду, ты жди.
Перед выходом он помялся и сказал:
— Тут у меня осталась ваша «валюта» и американский полтинник. Возьми.
Она взглянула на него так, что он осекся. Чтобы исправить положение, он сказал:
— Тогда вот это, — и снял с шеи крымский сердолик, который носил уже несколько лет.
Алисия надела его, и розоватый камушек уютно расположился в ложбинке между грудей вместе с католическим крестиком.
— Как будто это ты меня касаешься, — с улыбкой сказала она.
© 2007, Институт соитологии