– Неплохая идея. К тому же меня слегка продуло, а при моем графике нельзя просто взять и слечь с простудой.
Гусыня упорхнула за выпивкой, а мы с Бобом остались в гостиной. Боб сел на диван. Я, понятное дело, остался сидеть на полу.
– М-м-м, – протянул Боб, прикрыв глаза. – Слышишь, как шумит прибой?
Я прислушался. Шум волн умиротворял.
К сожалению, Гусыня Оливия вернулась слишком быстро. На ней было очередное платье, не оставлявшее простора воображению.
– Ух, ну и наряд, Оливия.
– Это «Ла Перла». Тебе нравится, Бобби?
– Ты выглядишь очень… притягательно.
Я давно знал Боба, так что понял, что он врет. Гусыня наклонилась к нему, выставляя напоказ декольте, подала стакан.
– Выпьем за любовь, – провозгласила она, чокаясь с Бобом.
– И за Кубок мира, – добавил Боб.
Гусыня провела пальцем по его подбородку:
– Мне нравится твоя ямочка.
– Она досталась мне в наследство от деда.
– Она меня заводит.
Оливия оставила напиток, скользнула рукой по бедру Боба, расстегнула ему ширинку и наклонилась. Я в ужасе следил за ее открывающимся ртом.
Господи, она сейчас откусит Бобу член!
– Да что с твоей дурацкой собакой?
Видимо, зарычав, я ее напугал, потому что Гусыня дернулась всем телом назад, задела плечом стакан с портвейном и…
– Мой диван! Мой белый диван!
Она забегала по комнате, а потом бросилась за Марией, велев той немедленно ликвидировать пятна.
– Бутылка пятилетнего портвейна, – причитала она. – Это сотня баксов. Платье от «Ла Перла» – еще триста, белый диван – двадцать пять тысяч…
– Выражение морды Майлса, – подхватил Боб, вытирая глаза от смеха, – бесценно.
– Оливия, прости, но я лучше буду спать в другой спальне.
– Не глупи, Боб, дорогой. Почему? Просто потому, что вечер не сложился?
Вечер точно не сложился, потому что меня начало тошнить.
– Просто сегодня неудачный день. Может, нам вообще не стоит спать вместе?
И тошнило все сильнее.
– Как ты можешь так говорить? Ведь у нас уже был когда-то секс. Ну же, не отказывайся, я вся горю. – Гусыня прижалась к Бобу и коснулась рукой его паха.
Содержимое моего желудка вращалось все быстрее.
– Перестань, Оливия.
Я с трудом сглатывал слюну и пытался удержать рвоту.
– Да что с твоей собакой?
– О нет! – простонал Боб. – Кажется, Майлса сейчас… Уже…
– … вырвет!
Именно это я и сделал. Блеванул на прекрасный белый ковер Гусыни Оливии.
Боб и я проснулись от звука капель, барабанящих в стекло.
– Еще так рано. Наверное, с утра льет, – пробормотал Боб. – Что ж, дружище, давай выбираться отсюда.
Дважды меня просить не пришлось. Когда мы тихо спустились по лестнице, к нам на цыпочках подошла Мария.