– А ты мне даешь эмоциональное и физическое ощущение необыкновенной полноты жизни…
– А ты приносишь несказанную радость…
– А ты непрерывно воспроизводишь во мне жизнь… Пол не выдержал и приложил палец к ее губам.
– Еще одно слово, и я потребую от тебя большего.
Николь открыла в банке счет на свое имя и поместила туда деньги, которые выделил ей Эдвард, а также доход от продажи свои старых работ, за что она была чрезвычайно благодарна Маршаллу. Да и украшения, которые она отнесла в антикварный магазин на Мэдисон-авеню, тоже были проданы быстро и с наибольшей выгодой. Причем в самом акте продажи старых украшений было нечто символическое. Все они так или иначе были связаны с Эдвардом, и потому их продажа означала, что со старой жизнью уже покончено навсегда.
Повседневная жизнь с Полом была для Николь не только необременительной, но и в высшей степени замечательной и эмоционально насыщенной. Как правило, она возилась со своими скульптурами в одном конце студии, а Пол тем временем сочинял музыку в другом, отгородившись от нее большим письменным столом и завалив его нотными тетрадями, книгами по музыке и папками с набросками композиций. Таким образом, Николь всегда краешком уха прислушивалась к его сочинениям, а он, в свою очередь, частенько поглядывал на ее работу. Причем в отличие от Эдварда Пол никогда не осмеливался прерывать ее творческий процесс неожиданными похотливыми желаниями, не приставал к ней и не вынуждал заниматься любовью, когда ему вздумается. Между ними существовало поразительное взаимопонимание, свойственное, видимо, только глубоко родственным душам, жизнь которых наполнена постоянным творческим поиском. Они оба и к сексу относились творчески и никогда не опошляли это действо примитивными животными потребностями. Для них секс был чем-то вроде творческого экстаза, призванного не нарушать работу, а венчать ее своей необыкновенной цельностью и органичностью.
Словом, каждый день они все глубже познавали друг друга, а это неизбежно означало, что и любили они друг Друга все больше и больше. А по ночам, сплетясь в объятиях, оба были абсолютно уверены в том, что их счастье стоит любых жертв. Единственное расхождение во взглядах обнаруживалось лишь по отношению к Джулии.
– Она знает, что ее отказ встречаться и разговаривать с тобой наносит тебе глубокие незаживающие раны, – в который уже раз повторял Пол. – Именно поэтому она и казнит тебя, хотя на самом деле не может не чувствовать, что твоя любовь ко мне не имеет к ней абсолютно никакого отношения.
– Не все так просто, как кажется на первый взгляд, – возразила Николь. – Если бы ты видел ее глаза в тот памятный день! В них было столько неизбывной боли, столько горя, что я до сих пор переживаю. Джулию, видимо, страшно смущает тот факт, что ее мать оказалась более предпочтительной для молодого и красивого человека, чем она сама. Это действительно трудно пережить…