Мать посмотрела на него удивленным и жалеющим взглядом.
– О Алан, ты просто этого не видишь, да?
– Чего не вижу?
– Что ты тоже любишь ее!
Тогда он засмеялся.
Но теперь не был так уж уверен. Может, это и есть любовь, эти внутренние терзания, запоздалые сожаления, что он не сделал так, чтобы Эбони осталась, не сблизился с ней и не признался матери, что Эбони его женщина и он гордится этим.
Адриана однажды сказала ему, что его чувство к Эбони – это любовь, но он не понимает этого, ибо ослеплен своей страстью. Желание, сказала она, играет с людьми странные шутки, делает из них глупцов.
Что ж, из него оно, несомненно, сделало дурака. Может быть, он действительно любит эту женщину? Вот! Пора наконец-то признаться себе в этом. Эбони – женщина, а не девушка. Во всяком случае тут больше ему не за что винить себя.
Но что она была за женщина?
Вот в этом-то и состоит вся проблема. Что она за женщина?
Его мысли и тело были полны воспоминаниями. Любовь ли заставляла ее так вести себя с ним в постели? Или абсолютная развращенность? И так ли уж это его волнует?
Да, сам поразился он ответу. Да, это его волнует!
Алан наклонился вперед и включил зажигание, на его губах появилась мрачная усмешка. Он даст ей успокоиться пару дней, а потом... потом найдет ответы на все возникшие этой ночью вопросы. Потому что ему стало ясно, что дальше так продолжаться не может, нервы были напряжены, душа и тело почти не отдыхали. Если вскоре он не найдет какой-либо выход, что-нибудь не выдержит в нем. Он человек, а не машина. А все происходящее с ним – слишком тяжелое испытание для любого человека.
На следующее утро Эбони позвонила Гарри, пока он не ушел из отеля.
– Ты не передумала опять, а? – тяжело вздохнул он, когда узнал, кто был на другом конце линии.
– Совсем нет. Я хочу удостовериться, что ничего не изменилось. Мы улетаем через неделю – во вторник, правильно?
– Да. Для начала я смогу взять на тебя лишь туристическую визу, но как только ты появишься в парижских домах моделей, то будешь завалена предложениями о работе.
– Меня не интересует работа. Просто мне нужно убраться отсюда.
– У тебя все еще проблемы с Кастэрсом?
– Да.
– Когда-нибудь тебе придется рассказать мне об этой отвратительной истории.
– Возможно.
Гарри вздохнул.
– Я твой друг, любовь моя. И никогда не расскажу никому о том, что услышу от тебя. Ты боишься, что могут пойти грязные слухи?
– Вовсе нет. Для этого не нужны никакие факты. И так всем известно, что я спала с каждым фотографом, с которым работала.
– Увидела бы ты, что иногда пишут обо мне!