Эскорт был на удивление небольшим, особенно если учесть ранг визитера. Три машины и четверо военных полицейских на мотоциклах. Роммель сидел в открытом «мерседесе» — небольшого роста, плотный, в длинном кожаном плаще, с небрежно завязанным на шее белым шарфом. Свои знаменитые защитные очки он по-пижонски сдвинул на тулью фуражки. Женевьева видела, как он обменялся рукопожатиями с генералом Земке и бригадиром СС Зайльхаймером, потом Земке представил ему тетушку. Через минуту настала очередь Женевьевы.
Его французский был великолепен:
— К вашим услугам, мадемуазель. — Он посмотрел ей прямо в глаза, словно оценивая, и Женевьева ощутила силу, огромную мощь. Роммель склонил голову и поднес ее руку к своим губам.
Они прошли в прихожую. Гортензия обратилась к Земке:
— Мы теперь оставим вас, генерал. Я не сомневаюсь, вам нужно многое обсудить. Маршал, надеюсь, мы увидимся с вами сегодня вечером?
— Буду ждать с нетерпением, графиня. — Роммель вежливо отдал ей честь.
Когда они поднимались по лестнице, Женевьева заметила:
— В 1942 году жителей Великобритании попросили назвать самого выдающегося генерала — из действующих. Большинство из них выбрали нашего приятеля.
— Теперь ты знаешь почему, — сказала Гортензия. — Я хочу поговорить с тобой, но не здесь. В старом летнем домике через пятнадцать минут. — И она ушла в свою комнату.
Когда Женевьева вошла в спальню, Мариза заканчивала застилать постель.
— Я пойду прогуляюсь, — сказала Женевьева. — Найди мне что-нибудь теплое. На улице прохладно.
Мариза подошла к шкафу и достала охотничий жакет с меховым воротником.
— Это подойдет, ма-амзель?
— Думаю, да.
Девушка казалась очень бледной, ее глаза ввалились.
— Ты неважно выглядишь, — сказала Женевьева. — С тобой все в порядке?
— О, ма-амзель, я так боюсь!
— Я тоже, — сказала ей Женевьева, — но буду делать то, что нужно, и ты тоже. — Она крепко взяла ее за плечи и с минуту смотрела в глаза.
Мариза устало кивнула:
— Да, ма-амзель.
— Хорошо, — бросила Женевьева. — Можешь приготовить мне белое вечернее платье. Сегодня вечером я надену его. — И, оставив встревоженную Маризу, она вышла.
В саду приятно ощущалось дыхание весны в воздухе, под деревьями зеленела трава, проникающее сквозь листву солнце оставляло на ней странные блики, окрашивая листья золотом. Нежданная минута покоя. Она прошла под аркой в серой каменной стене и увидела Гортензию, сидящую на краю фонтана перед белым летним домиком. На его стенах рос зеленый мох, несколько окон было разбито.
— Я всегда была счастлива здесь, — сказала Женевьева. — Когда мы были совсем маленькими, вы поили нас чаем в летнем домике.