Он медленно поднялся, старый добрый Рене, совершенно не изменившийся, один из тех персонажей ее детства, который, казалось, всегда был с ней. Маленький, широкоплечий, в кордовом пиджаке, с седеющими волосами и бородой, со шрамом на правой щеке и черной повязкой — свидетельством ранения, стоившего ему глаза, когда он был молодым солдатом под Верденом.
— Рене? Это вы?
Он отпрянул на мгновение с тем же выражением страха, который она заметила на лице своего отца, — как будто внезапно вошел мертвец. Но Рене быстро взял себя в руки.
— Мадемуазель Женевьева! Какое чудо снова видеть вас! — Его руки дрожали, и она крепко сжала их в своих ладонях. — Моя тетя в порядке?
— Насколько это возможно в нынешних условиях. — Он пожал плечами. — Эти боши. Вы должны знать, что все изменилось в замке теперь. — Он помолчал. — Это так ужасно, то, что произошло.
Внезапно она вспомнила все, что произошло с ней, и спросила:
— Рене, вы знаете, чего они хотят от меня?
— Да, ма-амзель.
— Вы считаете, я должна это сделать?
— Вы могли бы завершить то, что она начала, — сказал он мрачно. — Было бы не так обидно.
Она кивнула, быстро прошла мимо Крэйга Осборна и вернулась к столу.
— Все в порядке? — спросил Мунро.
И тогда внезапный гнев вскипел в ней. Она не боялась, нет, но ее чувство собственного достоинства было оскорблено тем, что ею пытались манипулировать.
— Нет, черт побери, бригадир, — сказала она. — У меня уже есть работа. Я спасаю жизни, когда это удается.
— Звучит странно, как будто мы… но все это не имеет значения… — Он пожал плечами и повернулся к Осборну. — Лучше отвезите ее в Хэмпстед и оформите все как положено.
Она возмутилась:
— В Хэмпстед? Что за чепуху вы собираетесь теперь устроить?
Он взглянул на нее с легким удивлением:
— Личные вещи вашей сестры… У нас осталось кое-что, мы передадим их вам. Вы подпишете несколько бумаг для соблюдения формальностей и можете забыть всю эту историю, приняв наши извинения. Естественно, Закон о государственных секретах касается всего, о чем мы с вами беседовали, даже любой части беседы, имевшей место этим вечером.
Он открыл папку и взял ручку, будто отпуская ее на все четыре стороны. Она повернулась, очень рассерженная, прошла мимо Осборна и вышла.
Дом в Хэмпстеде был построен в позднегеоргианском стиле и стоял на двух акрах земли, огороженных высокими стенами с металлическими воротами, которые открыл человек в фуражке с козырьком и голубой форме. Табличка на воротах гласила: «Частная лечебница Роузден». Женевьева не могла разглядеть сад, потому что было темно. Когда Крэйг вел ее по лестнице к входной двери, ему пришлось зажечь фонарик, там он дернул за старомодную цепь, привязанную к колокольчику.