Главный зал, где, собственно, и находился сам бар, тонул в легком темно-фиолетовом полумраке. Под потолком неоновыми лучами переливалось стилизованное изображение розы ветров. В глубине зала находилась стойка бара с выставкой пивных и винных бутылок. Вдоль стен стояли высокие стулья и круглые столы. По стенам, не прерываясь, тоже на хорошей высоте тянулись узкие навесные столы. Лишь у одной стены разместился небольшой ряд обычных столов и стульев. Вся середина зала была свободна и предназначалась для танцев. Я села за столик, закурила и незаметно осмотрелась вокруг.
В зале было человек пятнадцать. Все они устроились на высоких сиденьях. Ряд с обычными столами был свободен. Лишь на одном из них были признаки временного отсутствия клиента — недопитый бокал с радужной жидкостью и бумажная тарелка с фисташками. Хозяин фисташек, по-видимому, был в туалете и сообщал проходящим мимо о своем молчании.
Девушек было всего трое, и все они находились в окружении молодых людей. Их движения были несколько замедлены и слегка нескоординированы, а смех звучал натянуто и неестественно. Веселящее действие алкоголя уже начало проявлять себя в полной мере. В зале позволялось курить, и неподалеку от них высокий парень несколько раз щелкнул зажигалкой. По воздуху медленно поплыла тягучая волна табачного дыма. Воздух наполнился сладковато-терпким, дурманящим ароматом.
Под его действием в моей памяти сразу всплыли картины одной ближневосточной страны — места моей второй «спецкомандировки». В длительных переходах по пустыне без курения сигарет с примесью высушенной пыльцы конопли сойти с ума было проще простого. На местном наречии такая смесь называлась чарсом. В нашей же стране в чистом виде ее именовали анашой или планом. Учитывая репутацию заведения, появление здесь такого запаха было неудивительным и даже закономерным.
Из дальнего угла раздался тупой смех. Звучащая из мощных динамиков мелодия закончилась, и началась следующая. Вместе с ней изменилось и освещение: темно-фиолетовый свет сменился бордовым. Лица посетителей приобрели серый оттенок. Народу в зале прибавилось. Гул человеческой речи стал уже ощутимо сопоставим с льющейся из динамиков музыкой. Среди прибывших знакомых мне лиц не наблюдалось. Что ж, чудес на свете не бывает. А если и бывают, то случаются так редко, что поэтому и называются чудесами. Конечно, было наивно рассчитывать найти нужных мне людей сразу, в первый же вечер. Но терпение и труд, как известно, все перетрут, и я терпеливо ждала.
Время шло. А, точнее, тянулось медленно и тягуче, как тянется всякое томительное ожидание. На меня стали поглядывать искоса. Еще бы: девушка сидит одна! Двум назойливым кавалерам я уже успела отказать. Или, если сформулировать точнее, отшила их. В дверях показался охранник и, окинув взглядом весь зал, недвусмысленно посмотрел на меня. Он явно на что-то рассчитывал. Моя миссия, похоже, на сегодня срывалась. Я приготовилась уходить, поскольку в постепенно накалявшейся атмосфере мне было не избежать слишком настойчивых и откровенных посягательств. Я, разумеется, не боялась этого — достойный отпор мог получить любой, но мне предстояло появиться здесь еще и, возможно, не один раз, поэтому заводить врагов раньше времени не стоило.