Удостовериться можно было лишь одним способом. Он решился, чуть отвернувшись от капитана охраны, достал мешочек с медальонами. Попробовал пальцами через кожу определить, где находится тот, который привел его сюда, и вдруг вздрогнул. Один из медальонов даже через замшу был ощутимо горячим. Фран вытащил серый медальон, и из глубины камня, который был в него вставлен, ясно изливался непонятный, но видимый свет. Фран даже оглянулся на офицера, который скучал под факелом у двери.
Вот так, решил Фран, теперь следует испытать – совместится ли этот горячий медальончик с вором, прозванным Беритом Гиеной. Кто бы мог подумать, что в этом вот несчастном, никчемном недогнолле или каменном гоблине горит серая искра? Одна из тех, что так нужна Госпоже…
Фран повернулся к капитану охраны храма Метли:
– Господин офицер, мы тут одни, поэтому я буду говорить прямо. Ты хотел бы так разбогатеть, чтобы до конца своих дней ни в чем не знал нужды?
– Что? – не понял храмовник.
– Отдай его мне, офицер, – продолжил Фран. – А за это получишь денег столько, что не только тебе не истратить, но и детям твоим останется.
– У меня нет детей.
– Так заведи, – предложил Фран. – С деньгами, которые я тебе могу за вот эту кучу мяса и тряпья заплатить, ты купишь себе землю где-нибудь подальше от города Кость и невесту. А дети… Они сами заведутся.
– Ты шутишь? – спросил офицер, тревожно, но и с видимой жадностью вглядываясь во Франа.
– Ты уже пожил, наверное, повоевал и уж в любом случае – послужил. Пора позаботиться о старости. Не век же носить эти железки да выполнять распоряжения разных дураков, которые только и стараются, чтобы их подчиненным служба медом не казалась?
Офицер вздохнул. И вдруг тоже решился, вероятно, он был все же честным служакой, но магия Госпожи, не исключено, сказывалась сейчас на нем. Или магия медальона, или еще что-то, о чем Фран не хотел и думать.
– Дорого станет, рыцарь, – пробурчал храмовник едва слышно.
– Это хорошо, что дорого, – улыбнулся Фран. – За дешево я бы не согласился, заподозрил бы ловушку, капитан.
Было так темно, что Берит удивился, почему он ничего не видит. Раньше-то почти всегда видел, а тут… Только факел у двери давал свет, но при нем отчего-то становилось даже темнее, уж лучше бы его не было. И лишь спустя время, когда Берит как следует очухался, он понял, что глаза у него заплыли от побоев, которыми угостили его стражники, когда поймали и пока вели в эти казематы, и даже тут не вполне успокоились, а пинали и топтали его подкованными сапожищами, пока он не отключился.