– Вот что… Одевайся и пошли отсюда. У меня к тебе дело, которое стоит мешок монет.
Она недоверчиво скривила губы:
– С чего бы это?..
– Наследство тебе, – бросил он, не сводя взгляда с ее прищуренных глаз.
Она мигнула; лицо ее все еще оставалось бесстрастным:
– Врешь.
Он плюнул в сердцах:
– Дура! Да зачем я тебя ищу? Зачем мне ромб этот?.. Наследство тебе, от… мужа!
Ее реакция превзошла все его ожидания.
Она сглотнула. Побледнела; потом покраснела, как съеденный помидор. Спросила срывающимся, потрясенным шепотом:
– Помер?!
Игар кивнул. Не кивнул, а дернул головой.
– Слава морской деве, – шепотом сказала женщина.
За ширмой тяжело задышали – дела у мальчика наконец-то пошли на лод. Игар стиснул зубы; крепко взял женщину за руку повыше локтя:
– Пойдешь со мной?
Она неосознанно провела пальцем по шраму под левым соском. Медленно, удивленно кивнула.
* * *
Девочка меряла время приездами и отъездами Аальмара.
Она давно знала, что ее четырнадцать лет и положение невесты не дают права бегать сломя голову и выкрикивать нечто бессвязно-радостное; в честь приезда Аальмара можно пренебречь приличиями. Броситься за ворота, выскочить на дорогу, бежать, расплескивая лужи, и вопить в свое удовольствие – пока от отряда не отделится всадник на белом жеребце, пока не соскочит в размытую глину, пока не распахнет руки, заслоняя собой весь свет, пока не сомкнет объятия – запах ветра и железа, мокрых лошадей, самые любимые на свете запахи…
– Что ж ты… Что ж ты так долго не ехал?
– Здравствуй. Я привез тебе подарок.
От крыльца валили радостной толпой Большая Фа, слуги и домочадцы, молодая Равара с видимо округлившимся животом, подростки во главе с повзрослевшим Вики; девочка чувствовала на себе их взгляды. Счастливые и немного завистливые – она идет под руку с самим Аальмаром, идет, высоко задрав нос, разомлевшая от гордости, счастливейшая из невест: смотрите все…
В маленькой комнате, куда, к неудовольствию девочки, была допущена и Большая Фа, он обнял ее еще раз – крепко, до боли. Осторожно поставил на пол:
– Смотри…
И на низкий столик перед ней легло платье.
Он умел удивлять ее; всякий раз ей казалась, что большей радости не бывает. Такого платья не носил никто в доме; даже на ярмарке, даже на самых богатых и знатных дамах девочка не видела ничего подобного. Это было простое и величественное сооружение из тонкой замши, парчи и бархата; оно было роскошно, но то была не показная роскошь купчихи – благородная, естественная роскошь, присущая королевам.
Девочка задрожала. Первой же мыслью было горестное сожаление о том, что платье, конечно же, велико и потому надеть его придется только через несколько лет; ей не приходило в голову, что нечто подобное могут сшить на подростка. Она не сразу, но решилась взять подарок в руки – он оказался удивительно легким, и в следующую секунду девочка поняла, что платье по росту.