– Нет, Илаза. Недостаточно.
Мерещится ей – или в его голосе действительно скользнуло сожаление?
Ей вспомнился менестрель Йото, дрожащим голосом выпевающий свои песенки; интересно, сколько таких случайных путников закончили жизнь в серых сетях. И, возможно, перед смертью каждый из них говорил о сокровенном… Вот как Илаза… Или несчастный Йото… Можно ли по предсмертным исповедям хотя бы десятка человек составить представление о людях вообще?
Она набрала в грудь побольше воздуха:
– И все же… Вы можете понять… что чувствует человек? Когда вы его…
– Я могу понять!..
Она испугалась. Приглушенный возглас ее собеседника больше всего напоминал крик боли; раньше она ничего подобного…
– Я могу понять, – повторил он уже спокойно, медленно и глухо. Человек может почувствовать… очень многое. Человек… – голос снова напрягся, Илазе показалось, что тот, кто сидит в ветвях, пытается обрести прежнее бесстрастие. И это не сразу, но удается ему.
– Человек… Те, кто попадает сюда, Илаза, не отличаются особым богатством чувств. Они и понятия не имеют… – голос прервался, и последовала пауза, от которой у Илазы похолодела спина.
– Человек, – снова начал ее собеседник, – чувствует, как правило, животный страх. И перед тем как убить его, мне приходится его успокаивать… уколом в спину. Чтобы кровь его не сохранила отвратительного железного вкуса – потому что страх гадок и на вкус тоже… А после укола он уже ничего не чувствует. Даже боли. Только безразличие и немножко – жажду… Я удовлетворил твое любопытство?
Она молчала. По темному стволу полз некто с огромными, зелеными, прозрачными крылышками на крохотном, почти не различимом для глаза туловище.
– Извини, – медленно сказал собеседник. – Я не собирался рассказывать тебе никаких ужасов. Но ты же зачем-то спрашивала?..
Илаза ниже опустила голову. Тот зеленый и мелкий, что полз по стволу, пропал из виду.
– Я не это имела в виду, – сказала она глухо. – Я думала, что вы, может быть… можете понять… что чувствует, к примеру, новобрачная, которую сразу же после свадьбы…
Она осеклась, ощутив за спиной его странно ускорившееся дыхание:
– Да. Да. А особенно хорошо я представляю, что чувствует ее молодой муж. Если он нежен и привязчив… Если он достаточно безрассуден… Он способен провертеть в небе дырку. Он не струсит, если придется стаканом вычерпывать море… А поиски Тиар – это тяжкое, тяжелое, безрассудное занятие, сравнимое разве что с танцами на битом стекле…
Илазу передернуло. Стекло…
– Да, Илаза. Я знаю, что делаю. Я хочу заполучить Тиар – и я ее заполучу… А ждать, пока ко мне в сеть попадет еще одна влюбленная пара, слишком долго. В последние годы люди так редко ходят к Алтарю…