Рыцарь бросил третий нож.
На этот раз Илаза разглядела все до последнего движения. Клинок вылетел из ладони метальщика, и рыцарь подался за ним всем телом, устремился за ним всей своей волей, сам желая лететь сквозь листву и вонзаться в живое; он был необыкновенно красив в это мгновение – одухотворенный, легкий, с вдохновенно сверкающими глазами. Илаза залюбовалась – в следующее мгновение в ветвях явственно послышался странный и резкий звук. Будто каша, убежав из котла, в мгновение ока залила огонь в очаге – короткое сдавленное шипение.
Тишина. Рыцарь замер на одной ноге, вслушиваясь; тишина, и даже Илаза не смела вздохнуть. Отдаленный треск ветки.
Она поняла, что давящего присутствия больше нет. Давно нет; рыцарь стоял, не меняя позы, и в ладони его лежал четвертый нож – готовый к броску, который уже не понадобится.
Она глупо усмехнулась. Рыцарь мельком взглянул на нее – глаза его утратили блеск и казались теперь отрешенно-черными, как прогоревшие угли.
Илаза медленно поднялась с колен.
– Мерзавец, – проговорила она глухо, еле справляясь с голосом. Рыцарь, кажется, вздрогнул.
– Мерзавец! – заорала Илаза, обернувшись к лесу. – Паучья тварь! Изувер поганый, пожиратель падали, смрадная сволочь, убийца! Ты еще получишь, тебе еще будет, я спалю этот лес дотла, я вспорю тебе твое гнойное брюхо, ты дождешься… – она на секунду замолкла, подбирая слова, потом, осененная, завопила с новой силой: – И никакой Тиар ты в жизни не получишь! Лапы свои поганые сгрызешь, жало свое проклятое проглотишь, а не получишь Тиар, сдохнешь, не получишь, сдохнешь!
Она поняла, что счастлива. Так, наверное, счастлив соловей, захлебывающийся дивными руладами; рыцарь смотрел во все глаза.
– Проклятый, проклятый! Жирный паук, поганый гад, паршивая сволочь! Околеешь, скоро околеешь, в блевотине своей захлебнешься, жди!!
Наконец, она выдохлась. Всхлипнула, бессмысленно улыбнулась; села в развилку корней и заплакала навзрыд.
– Все страшное позади, – шепотом сказал рыцарь.
Илаза плакала.
– Госпожа, с тех пор как отряд, посланный вашей матушкой… Видите ли, нельзя осуждать людей, отказавшихся идти в этот лес…
Илаза подняла на него заплаканные глаза; а ведь он молод. Даже моложе, чем показалось ей с первого взгляда.
Рыцарь позволил себе ободряюще улыбнуться:
– Гибель стольких людей… Дело в том, что справиться с подобным… существом… под силу лишь… А нас… Таких как я… слишком мало…
Он вложил оружие в ножны и стянул правую перчатку; ухватившись за предложенную руку, Илаза ощутила жар его ладони.
Потом в ее памяти случилось помутнение.