Николай присел на корточки, расстегнул на девушке шорты, медленно спустил их до колен, затем проделал то же с тонкими черными трусиками, понюхал поросшее редкой шерсткой лоно. Пахло каким-то дезодорантом и речной тиной. Женщиной не пахло совсем.
Николай выпрямился.
– Сними все,– скомандовал он.
Даша присела на топчан, расстегнула босоножки. Шорты она очень аккуратно повесила поверх майки. Казалось, она действует совершенно сознательно.
– Повернись,– велел сатанист.– И наклонись.
Даша оперлась ладонями на топчан и застыла.
Николай достал из ящика стола черный мелок.
Сзади эта девушка чем-то напоминала Светку. Такую, какой она была в начале их знакомства.
Ягодицы Даши покрылись пупырышками от холода. Там, где кожа была светлее, это было особенно заметно.
Повинуясь наитию, Николай отложил мелок, достал нож и одним движением начертил на белой полоске руну Смерти. Резал он неглубоко, поэтому кровь не брызнула, а медленно выдавилась из-под кожи. Руна вышла четкая и красивая, словно нарисованная алой тушью на бумаге.
– Больно,– глухо и равнодушно сообщила Даша.
Руна Смерти означала, что ритуал выбран и Николай будет наслаждаться пленницей лишь до тех пор, пока он не будет завершен. Недолго. Но выбор сделан, и обратного хода уже нет.
Николай улыбнулся и поцеловал изогнутый кончик ножа:
– Отец мой Сатана! – произнес он страстно.– Услышь зов твоего преданного слуги. Дарю тебе эту жизнь! Дай мне умереть и возродиться для вечного служения тебе…
Нож сверкнул в воздухе и начертал под алой Смертью могучий знак Вечности. На этот раз пленница вздрогнула, а алая кровь змейкой поползла вниз по стройной напряженной ноге.
– Слава тебе, Сатана! – Николай смочил палец и, слизнув кровь, ощутил, как великий трепет прошел сквозь него: от языка – вниз, к чреслам.
Свободной рукой сатанист расстегнул ремень, молнию на джинсах, вильнул бедрами, и штаны соскользнули на пол…
– Отец мой, Сатана…
Ласковин приехал к кафе почти одновременно с Митяевым. Внутрь они не пошли. Ребята сами разберутся.
– Значит, примерно минут сорок назад? – спросил Ласковин.
– Где-то так,– ответил Митяев.– Но пропала она, может, и раньше. Юра ее в кафе долго ждал.
– Может, она на него обиделась и просто ушла? – предположил Ласковин.
– Дашка? Вряд ли. Да нет, точно нет, она даже сумочку оставила!
Из кафе вышли парни Митяева и Юра. Юра нес Дашину сумочку.
– Где тут у них черный ход? – спросил Андрей.
Получив ответ, обогнул дом справа и оказался уже на Вознесенском.
На тротуаре стояла бочка с квасом. Молодой парень-продавец улыбнулся Ласковину: