Кошатника задержал на вокзале патруль. То ли по фотороботу, то ли он просто показался им подозрительным. Но взяли Кошатника так ловко, что он даже не успел скинуть ствол.
Задержали, проверили, убедились, что в розыске, и, проявив инициативу, позвонили Онищенко. Но Онищенко был занят. Очень занят…
Когда позвонили в дверь, Мучников как раз беседовал по телефону со столицей.
– Да, я лично съездил в Бонн. Деньги пришли. Но у меня по-прежнему проблемы. Если мне будут мешать,– он говорил напористо, даже сердито,– если меня будут беспокоить глупые милиционеры, я вряд ли смогу вам помочь… Да, да, продолжают чинить препятствия, вмешиваются в личную жизнь, угрожают подпиской, а как я могу делать дела, не уезжая из города? Да, Владимир Вениаминович, вы уж распорядитесь, пожалуйста… Да, не позже чем через неделю…
Мучников положил трубку и подошел к дверям.
– Кто? – властно спросил он.
– Старший оперуполномоченный Онищенко,– ответили из-за двери.– Мы с вами уже беседовали.
Мучников глянул в глазок: точно, тот глупый толстяк, который допрашивал его в первый раз.
– Что вы хотите?
Люцифер, тершийся рядом, грозно зарычал.
– Поговорить бы надо, Николай Иванович. У нас тут, понимаешь, неприятность вышла… Нужна ваша помощь.
– Ладно,– буркнул Мучников и взял Люцифера за ошейник.– Открываю.
Бах!
Дверь с треском отлетела назад и отшвырнула Мучникова к стене. Падая, он выпустил ошейник, и Люцифер с яростным рыком ринулся в бой.
Коротко взлаял автомат. Пес опрокинулся в воздухе, отлетел назад и забился на ковровой дорожке. Стремительные фигуры в брониках и черных масках ворвались в квартиру и моментально рассыпались по просторным апартаментам. Кто-то из последних мимоходом добил агонизирующую собаку.
Ошеломленного Мучникова ухватили за шкирку, двинули по яйцам, поставили лицом к стенке, обшарили, добавили разок по почкам…
– Ай-яй-яй, Николай Иванович,– укоризненно произнес Онищенко.– Разве можно оказывать сопротивление группе захвата?
Мучников только сипел.
– Организуй понятых,– приказал участковому Гелиманов.– Какие хоромы, однако. Часов десять провозимся.
– Хороший был песик,– заметил Онищенко, взял мертвого ротвейлера за шкирку и оттащил к вешалке, чтоб не спотыкаться.
– Вы, бля, ответите… – прохрипел Мучников.– Вас, бля, завтра, из ментуры… пинком… на хер!
Онищенко наклонился пониже, к уху сатаниста:
– Я тебя, козла рваного, за Валю Филькина выдеру и высушу, понял?
И незаметно для вошедших понятых так врезал Мучникову по печени, что того перекосило. Затем опер подхватил сатаниста, приобнял и повлек в гостиную, ухитрившись по дороге еще пару раз сунуть ему в живот, прежде чем уронил обмякшее тело в кресло.