Еще интересней – люди. Темнокожие сокты с мужественными лицами и удивительными, густой синевы глазами. Захваченные соктами пленники, совсем черные, тощие, длиннорукие, с волосами, как шерсть черного барана, и глазами выпуклыми и блестящими, словно маслины.
– Табиты,– брезгливо сказал Бубенец.– Дикари-людоеды. Кому нужны такие рабы?
– Дурак,– с оттенком превосходства произнес Мимош.– Император платит по золотому за голову.
– Зачем? – удивился Фаргал.
– Денег много! – ухмыльнулся Бубенец.
– И это мой брат! – воскликнул Мимош.– Ашшур, если в эту голову вместилось столько глупости, почему не нашлось места для капли ума? Император платит соктам, чтобы сокты перехватывали табитские тримараны. Кроме того, они вполне годятся для гаданий по внутренностям и жертвоприношений.
– Если ты такой умный,– едко произнес Бубенец,– то почему ты не Владыка?
И отпрыгнул назад, чтобы избежать тумака. При этом он толкнул какого-то моряка-самерийца, и тот немедленно двинул цирковому в ухо.
Бубенец свалился, а Мимош бросился на самерийца. Но Фаргал, который был ближе, успел первым. Уроки, преподанные Большим, не прошли даром. Моряк перевернулся в воздухе и воткнулся лицом в брусчатку.
Рядом кто-то одобрительно засвистел.
Бубенец встал, потирая ухо. Поднялся и моряк. Потрогал разбитый нос, сплюнул кровь и вдруг пронзительно свистнул.
– Сматываемся!– Мимош дернул Фаргала за руку.
Но тот не сдвинулся с места.
– Ах ты сопливый щенок! – с гортанным самерийским выговором процедил моряк.– Смерти хочешь?
– Мало тебе? – спросил Фаргал.– Добавить?
Из троих он – младший, но именно его учил бою старый солдат. И он не понимал, почему должен бежать. Пусть удирает тот, кого побили.
– Сматываемся, дурак! – закричал Мимош.– Вон же его корабль стоит!
Но Фаргал уперся… И отступать стало поздно.
Дюжины две моряков-самерийцев подвалили на свист земляка и окружили цирковых. Те встали спина к спине, хотя положение было явно безнадежное. Разве что стража подоспеет или вступится кто. Но кто захочет связываться с такой сворой?
Первый, ушибленный Фаргалом, моряк достал нож.
– Молись своим божкам, щенок,– прошипел он.– Сейчас я тебя разрисую красным!
В руках Фаргала тут же оказались метательные ножи (он никогда с ними не расставался).
– Вряд ли,– сказал юноша.– Интересно, будут ли блевать здешние псы от твоих вонючих кишок?
Отлично сказано! Фаргал покосился на Бубенца: оценил ли? Но тому было не до шуток. У парня даже нос вспотел от испуга. Репутация у самерийцев самая скверная. Только бы к себе на корабль не затащили!
А вот Фаргал чувствовал себя прекрасно. Он видел, как эти свирепого вида плосколицые мужики поглядывают друг на друга: кто сунется первым? Трусят, разорви их псы! Жаль только, топора нет, с топором…