И, наконец, самая большая группа – люди не то чтобы красивые или некрасивые, но обычные. Иногда они могут казаться красивыми, иногда некрасивыми. Все зависит от ситуации, от внутренней одухотворенности, мужества, ума и других человеческих качеств. Мне кажется, эти люди самые счастливые, потому что могут забыть о своей внешности и жить просто для себя. Все мы, и Ванька, и Ягун, и Пуппер, и я – принадлежим к этой третьей группе. А вообще, глупо зацикливаться на мелочах. Недаром Сарданапал как-то говорил, что убить человека – это принизить и уничтожить его в собственных глазах».
Таня уже задувала магическую лучину, когда сонная Гробыня, присев на кровати, взглянула на нее.
– Все строчишь, Гроттерша? Философствуешь? Разве тебе не знакома теория Маргвина? Труд делает из темного мага обезьяну! – зевая, прокомментировала она.
– В таком случае ты уже перетрудилась, – парировала Гроттерша.
Склепова фыркнула и вновь уснула. Она вырубалась всегда моментально и спала всю ночь крепко, как сурок, хотя порой, из кокетства, заливала своим поклонникам про бессонные ночи, которые она якобы проводит, занимаясь тайной магией вуду.
Поклонники не спорили. Спорить с Гробыней было бесполезно по определению. Недаром сама Склепова с гордостью говорила про себя: «А вот я такая! Осел рядом со мной просто образец сговорчивости!»
* * *
Следующий день начался без особых происшествий, разве что у доцента Горгоновой во время урока у первогодков сбежало несколько банников и две кикиморки. Кусающихся кикиморок ловили всей школой. Банники же напустили тумана и сгинули неизвестно куда, увеличив и без того завышенный процент негативных вероятностей. Первогодки, по чьей вине сбежала нежить, улюлюкали и веселились больше всех.
И даже Сарданапал не мог на них рассердиться, хотя и пытался. А что с них взять? Десять лет есть десять лет. Вчерашние мальчишки и девчонки из лопухоидов, у которых внезапно для них самих проявились магические способности и которые, по этой самой причине, никак не могли оставаться в прежнем своем окружении.
Таня с трудом верила, что она сама когда-то могла быть такой, как они. Четыре года! Безумно мало для взрослого и целая вечность для подростка!
На снятии сглаза Таня заметила, что Ванька и Лиза Зализина, подсевшая к нему, о чем-то долго шептались. Даже Великая Зуби, несмотря на свою рассеянность и томик любовных сонетов под мышкой, под конец это заметила и едва не наложила на них немотный сглаз.
«Ну и ладно! Хочет шушукаться со своей Лизкой пусть шушукается. Продал меня за три пирожка, Иудушка!» – с раздражением подумала Таня. Ей было так обидно, что хотелось вскочить и выбежать из класса. Она не сделала это, только чтобы не радовать Гробыню и Пипу.