– Чего вы тут? – спросила Таня.
Гломов повернулся к ней.
– За болтовню выставили, – неохотно сказал он.
– Неужели вы болтали? – удивилась Таня. Насколько она знала, Шурасик и Гуня никогда не были друзьями.
– Да не, стану я с ним трепаться. Я просто назвал его болваном, – неохотно ответил Гуня.
– А я пояснил, что это утверждение не соответствует действительности! В свою очередь, Гуня, я надеюсь, что ты не станешь одним из тех, к кому приемлем термин «дегенерат», – охотно пояснил Шурасик.
– Понятно! Ну не буду мешать. Продолжайте! – сказала Таня.
Она была удивлена. Сарданапал обычно отличался ангельским терпением. На его уроках некоторые даже по потолку ходили, используя «мушиное» заклинание «Дихлофосус забодаллус». Сегодня же академик явно был сильно не в духе, раз выгнал из аудитории даже послушняшку Шурасика.
Постучав, Таня заглянула в класс, и все сразу стало на свои места. Сарданапал сидел за столом и что-то быстро писал орлиным пером, изредка поднимая глаза на класс. Его шаловливые усы упрямо лезли в чернильницу и, обмакнув в нее кончики, тянулись к бумаге. Похоже, что и их обуяло вдохновение. Разница же между академиком и его усами была в том, что Сарданапал наверняка записывал что-то важное, усы же просто, графоманя, пачкали страницы.
Теоретическую магию же, что само по себе было необычно, вела… да-да… доцент Горгонова.
– Садитесь, Гроттер! – строго обратилась она к Тане. – Не сомневаюсь, что вас задержали важные дела, о которых вы еще расскажете нам после урока… Пока же мы говорим о магии и ее истоках. Тузиков, вы больше всех вертитесь! Вероятно, вы могли бы вести урок вместо меня… Что такое магия?
Тузиков встал, переминаясь с ноги на ногу. Пользуясь тем, что внимание переключилось на него, Таня скользнула на свое место.
– Ну… магия – это когда пускаешь искру и чего-нибудь говоришь, вроде дрыгус-брыгус, – буркнул Кузя.
– Ответ, достойный клинического идиота!.. Тузиков, я, конечно, догадывалась, что вы не гений, но не подозревала, что до такой степени. Вы что, с дуба рухнули или вас вашим веником поколотили? – едко спросила Медузия.
Тузиков покраснел.
– Садитесь, Кузя… А вы, Семь-Пень-Дыр, сами виноваты. Боюсь, вам так и придется сидеть до конца урока, каждые семь с половиной секунд прикусывая себе язык. Я предупреждала, что не потерплю смеха. Не думаю, что Великая Зуби научила вас отводу, мой сглаз довольно редкий. Смеяться над товарищем стыдно, тем более что вы и сам далеко не Бенвенуто Челлини…
Медузия оглянулась на Сарданапала, немного ошеломленного мерами, которыми она наводила порядок. Оправившись, академик строго дернул себя за правый ус и снова углубился в свои записи. Многие, похоже, были удивлены, почему глава Тибидохса работает в классе, а не у себя в кабинете.