Горьянов замычал, отплевывая колбасу.
Искоса поглядывая на сумку на плече Валялкина, Зербаган быстро шел к выходу. Таня слышала, как на ходу он сердито говорит Поклепу:
– Имейте в виду, все попадет в отчет…
Завуч Тибидохса верноподданнически таращил глаза, однако заметно было, что он имеет в виду и Зербагана, и его заявление.
Ягун и Бейбарсов обменялись многозначительными взглядами. Глеб решительно оставил Зализину и, небрежно помахивая тросточкой, последовал за ревизором, держась на внушительном расстоянии. По его тонким губам бродила снисходительная улыбка. На Зербагана и карлика он если и поглядывал, то вскользь.
«Ничего себе! Следит, но так, будто делает Зербагану одолжение», – думал Ягун.
Таня же думала: «Все-таки хорошо, что Бейбарсов с нами. С ним надежно», – и испытывала легкое радостное смущение от этой мысли.
К ним подошел Ванька.
– Вы заметили, как Зербаган смотрел на мою сумку? Спорю, ночью он нападет на Тангро, – сказал он.
– Точно, мамочка моя бабуся! Разве мы не этого хотели? Я доволен, как папуас, добравшийся до бочки со сливочным маслом! – подтвердил Ягун, потирая ладони.
Играющий комментатор не преувеличивал. Он действительно сиял, как новенький пятак. Тане захотелось пригасить газовую конфорку его радости.
– Наши искры ничего ему не сделали! Ягун, ты хорошо представляешь, что такое маг пятого уровня? – сказала она.
– Не представляю. Я мороженым отмороженный, – наивно заявил Ягун.
– ЯГУН! Ты когда-нибудь сможешь быть серьезным?
– Фу-ты ну-ты! Перестань говорить, как Лоткова! А то я буду вас путать, и мне придется со временем стать двоеженцем! – предупредил ее играющий комментатор.
Ванька ткнул его кулаком в живот.
– Очнись, Ягун! Если Зербаган захочет добраться до Тангро – нам его не остановить.
Ягун скривился.
– И ты туда же, Джон Вайлялька? Знаешь, чем отличается оптимист от пессимиста?
– Ну и чем?
– Оптимист, посвистывая, идет по минному полю и, вообрази, отлично его проходит. Пессимист же ноет, топчется на месте, ничего не делает и в конце концов умирает от заражения крови, колупая сосудики в носу.
После ухода Зербагана и Поклепа никто из преподавателей не показывался в Зале Двух Стихий. Выпускникам предоставлена была полная свобода. Бейбарсов, исчезнувший вслед за ревизором, тоже не возвращался, и, признаться, это начинало тревожить Таню.
«Мы тут развлекаемся, а он там один…» – думала она, вспоминая тонкую руку Глеба, независимо помахивающую тросточкой.
Жора Жикин блистал. Точнее, ему так казалось. Он разгуливал по залу и всем рассказывал один и тот же анекдот. В анекдоте сын спрашивал у папы: «Может ли Пегас жениться на корове?» и получал ответ: «Только так и бывает в этой жизни, сынок!» Под Пегасом Жикин явно подразумевал себя, хотя крыльев не имел, разве что зубы у него были лошадиные.