в
тяпляпов?
Теперь, однако, ему было совсем не смешно.
Один из наляпов сжимал в ладони Ягунов перстень, изредка открывая рот, чтобы с беспокойством посмотреть на него языком-глазом. Ягун отлично понимал, в чем проблема. Магический перстень, оказавшийся в чужих руках, разогревался и обжигал. Боли наляп явно не испытывал, однако с пальцев его капала болотная жижа. В свободной руке наляп держал короткую дубинку, край которой опоясывали два медных обруча с шипами. Оружие страшное в ближнем бою. Похоже, из троих наляпов этот был старший.
В памяти Ягуна, обладавшей редким даром хранить все неважное и начисто выбрасывать все мало-мальски значимое, наконец всплыло заклинание против наляпов.
«Прогорклюс!» – хотелось крикнуть Ягуну, однако пока перстень был не на руке, рисковать не стоило. Если искра и возникнет, что далеко не гарантированно, она будет недостаточно яркой, чтобы изгнать наляпов.
Ягун еще готовился к рывку, когда два других наляпа решительно сгребли его под руки и подняли. Сырые, гладкие, болотной жижей пахнущие лица почти соприкасались с лицом внука Ягге. Упругая, влажная сила стискивала запястье. Шевелились в приоткрытых ртах зоркие языки.
– Говорили тебе не лезть в чужие дела!.. Куда ты его спрятал? – пробулькал наляп с короткой дубинкой.
– Я спрятал? Что я спрятал? – спросил Ягун, но тотчас, спохватившись, что может выведать что-то интересное, добавил: – А в какие дела-то?
Наляпы заворочались, плотные, тяжелые, с длинными трещинами на высыхающих глиняных телах.
– Так ты не Семь-Пень-Дыр?
Ягун замялся. Соблазн сказать «нет, я не Семь Пней» был велик, однако Ягун не стал рисковать. Не факт, что наляпы оставят его в живых, узнав, что обознались. Не исключено, что им приказано уничтожать случайных свидетелей. Сотворить наляпов – само по себе большое преступление. Слишком древние и опасные силы приходится пробуждать при этом. Силы, которые лучше оставить спящими. Светлые маги никогда не изготавливают наляпов, ограничиваясь зеркальными двойниками. Темные же всегда помнят, что, чрезмерно заигравшись в наляпов, легко утратить собственную сущность.
От Семь-Пень-Дыра наляпам что-то нужно. И пока они этого не получат, его не тронут.
Ощутив замешательство Ягуна, наляп с дубинкой достал кусок плотного матового картона. Ягун сообразил, что это был рекламный календарик с позапрошлого драконбольного первенства. На календарике верхом на пылесосе лихо мчался Семь-Пень-Дыр с пламягасительным мячом в руках. Шевеля языком, наляп принялся кропотливо сравнивать лицо Дыра с лицом Ягуна.