– С кем он связался? – быстро спросил Ягун.
Пупсикова задумалась.
– Не важно… не могу сказать… не помню, – сказала она плачущим голосом.
Ее лицо стало несчастным. Прежде чем сознание Пупсиковой захлопнулось, осторожно подзеркаливающий Ягун понял, что Дуся действительно не помнит. Более того, не смогла бы описать или представить себе тех, кого видела с Дыром, даже при огромном желании.
«Частичное зомбирование!» – сообразил Ягун.
– Ну пока, Дуська-Пуська! Рад был тебя увидеть! – сказал Ягун.
Пупсикова, которую не принуждали больше думать о Семь-Пень-Дыре, с облегчением улыбнулась.
– Лизке и Глебу привет! Скажи, что я им собираюсь написать. Может, даже и соберусь, – сказала она, губами прощально мазнула Ягуна по щеке и, цокая каблучками, заспешила куда-то.
Поняв, что прощание состоялось, играющий комментатор отправился за пылесосом.
– А я ведь Дуське когда-то нравился курсе эдак на втором. И куда все делось? – пробормотал он с сомнением.
* * *
Дверь на крышу, где Ягун оставил пылесос, была открыта. Двое рабочих задумчиво поплевывали в вентиляционную шахту.
– А фиг его знает, где там засор? Мне что туда, прыгать, что ли? – говорил один другому.
Второй не отвечал, но заметно было, что его мнение совпадает с авторитетным мнением коллеги. Ягуну рабочие оказались не рады. В живой разговорной форме они поинтересовались, какие срочные дела привели милого юношу на крышу и не желает ли он спрыгнуть вниз? Если да – они с удовольствием окажут ему содействие в виде ускоряющего пинка.
Ягун мило улыбнулся, выпустил зеленую искру, и оба рабочих быстро ушли, вспомнив о неотложных делах. Они так спешили, что забыли на крыше свои инструменты.
Ягун снял с пылесоса заклинание невидимости, откинул крышку и заправил пылесос мешком рыбьей чешуи. Чешую он с большим трудом добыл в кухне одного рыбного ресторанчика. Разумеется, по своим полетным свойствам она была хуже русалочьей, но выбирать не приходилось. В Питере с русалками напряг. В результате чешую невозможно купить даже в единственном магическом гипермаркете на тринадцатом этаже двухэтажного (внешне) дома на Литейном.
Тяга у пылесоса, вынужденного довольствоваться такой скромной пищей, была скверная. Когда Ягун давал газ, из трубы вырывалось синее пламя. И это вместо правильного – оранжевого. Кроме того, пылесос отказывался набирать высоту и летел не выше пятого этажа так, что Ягуну, пока он не выбрался из города, приходилось постоянно лавировать и подновлять заклинания невидимости, чтобы его не заметили из окон.
«Хорошо Таньке! Летает на своей балалайке, смычком направление показывает – и все дела. Никакого горючего не надо!» – с завистью думал он.