– Пальцем в небо попали, Дозочка моя дорогая! – кот будто подслушал мои давешние мысли. – Эту даму зовут Сандрой Памелой Финкельштейн и она, увы, уроженка не Земли, а Марса…
Почему-то никак не могу припомнить: разрешала ли я называть себя этому надутому индюку уменьшительно-ласкательно, но Бог с ним… Главное сейчас поставить хама на место, а потом разберемся.
– А вы разве, ваша светлость, не в курсе, что большая часть Марса, – отчеканила я безапелляционным тоном, – является автономной областью, находящейся под юрисдикцией Российской Федерации?
– Но…
– И Москва своя там имеется. Даже не одна. Вот, смотрите! – я ткнула в строчку знаков, послушно замерших под моим ногтем и налившихся ярко-розовым свечением. – Москва, бульвар Циолковского 1156–3902…
– Что-о? – маркиз подскочил и, схватив, обеими лапами коробочку компьютера принялся снова лихорадочно жать на кнопки. На него было просто жалко смотреть и я попыталась загнать свое злорадство как можно глубже.
– Чем это вы тут занимаетесь?
Лесли подошел совершенно неслышно и теперь заинтересованно разглядывал забытую посреди стола «бледную поганку» бесстыдно демонстрирующую свои сомнительные прелести всем окружающим, благо таких практически не наблюдалось.
– Да вот, мы с тут господином мур Маавом…
Я не успела договорить…
Кот, взъерошив всю без остатка шерсть, увеличившую его в размерах втрое, если не впятеро (может и меньше, но мне с перепугу показалось именно так), подскочил вверх на полметра, рванул лапой противоблошиный ошейник, улетевший куда-то за три ряда столиков, швырнул об стол компьютер, отчего голограмма (ГОЛОграмма, я вам скажу, во всех отношениях!) Сандры П. Финкельштейн исчезла без следа и рухнул обратно, сжимая лапами голову.
– В негуманоидную зону, говорите, заманила?.. – в отчаянии прошептал он.
На кота теперь было даже не жалко, а просто страшно смотреть…
* * *
Агес их всех побери, этих аборигенов! То какой-то карантин выдумали, то снимают его внезапно… Через три дня попросят меня отсюда, на курорт этот паршивый то есть, а я почти ничего еще не успела. Беборакс меня сожрет. Вот прямо так и сожрет, вместе с этой оболочкой, словно рапотеракса, запеченного на угольях в панцире…
Остается только торопиться.
Где этот агесов план? Ага, вот он… Так, где я еще не побывала?.. Исключая святую святых станции, ее двигательный отсек (да там мне и делать нечего – радиация), я облазила процентов семьдесят пять – семьдесят восемь доступных отсеков. Чего же я тогда всполошилась? Вполне приличный результат… Тем более, что материала более, чем достаточно. За три оставшихся дня обследую еще процентов десять – двенадцать и можно будет сворачиваться.