Я внимательно разглядела себя в зеркало: хм-м, если дела с заданием обстоят вполне прилично, то о моей внешности этого не скажешь… Да-а… Раздражение, складочки, морщинки… А это что? Неужели прыщик? Нет, показалось… Сдали вы Зареганда-диу, сильно сдали… А как иначе, если чуть ли не дни и ночи напролет приходится таскать на себе всю эту сбрую… Вот она, валяется мятым комком на кровати, будто сброшенная по весне шкура чешуйчатого лапосеракса. Вседержитель, какая мерзость таскать эту оболочку на своем нежном теле, а еще хуже постоянно надевать и снимать ее…
О Вседержитель, когда же, наконец, я смогу забыть про все это? Когда доберусь до родного Швеухса и опущусь в ласкающие тело струи чудесного Кереса? Чудесные, нежные, как щупальца отца, струи, Кереса, дымящиеся от сероводорода, приятно обжигающие слизистую оболочку…
Мои собственные щупальца непроизвольно, но нежно обвили тело, я плавно стекла с пуфика у зеркала и свилась в тугой шар, шипя от наслаждения. Как это прекрасно – чувствовать каждую клеточку своего сильного и гибкого тела, не стесненную неудобной и жмущей везде и всюду оболочкой…
Я расплылась по полу огромной звездой, покрыв почти всю его поверхность и снова стремительно сжалась в шар. Еще раз и еще… Ну все, хватит упражнений, я в отличной форме и пора, наконец, заняться делом.
* * *
Металлические ступени мелодично звенят под каблучками. Нет, все-таки неведомый конструктор, спроектировавший эту прелесть, достоин высшей похвалы. Какие четкие формы, какие пропорции! Везде металл, пластик, стекло… Ни грамма этой мерзкой органики, которую так любят совать везде, где это нужно и не нужно, проклятые гуманоиды.
«Полегче, полегче, милочка, – одернула я себя, – в шкуре одного из них ты сейчас находишься!»
Слава Вседержителю, никто не попался по дороге. Не знаю, в оболочке, постепенно приходящей в негодность, дело или во мне самой, но в последнее время встречные почему-то шарахаются от меня, как от зачумленной. Нужно поскорее сворачивать дела и сматываться отсюда – не хватало еще попасться с чужими документами и под чужой личиной, провалив тем самым все задание. А главное – потеряв кое-что очень важное…
Коридор плавно заворачивает влево, скупо освещенный далеко друг от друга расположенными светильниками за небьющимся стеклом. Да мне и не нужно освещения: при моем-то инфракрасном зрении, и какие-то жалкие фонари! Я и без них все отлично вижу.
Похоже, сюда вообще редко кто забредал с самого момента постройки станции. То что нужно! Приступаю…
Вот бы удивился кто-нибудь, случайно оказавшийся в этом глухом уголке станции, если бы увидел сейчас лощеную госпожу Финкельштейн, ползающую на коленках по осклизлому полу технологического тупика, расположенного на последнем, семнадцатом уровне станции. Всего в каком-нибудь метре сложного «бутерброда» из металла, пластика и синтетического утеплителя, пронизанного всяческими проводами и кабелями – бездонная глубина Великого Космоса…