– А с открытыми нельзя?
– Льзя. Но тогда пропадёт эффект сюрприза.
Можно было, конечно, отправиться в Париж. Или, например, к тому же озеру Лох-Несс. Но я выбрал военный городок своего детства – место, куда меня забросило самый первый раз…
– Открывай, – сказал я, продолжая обнимать её за плечи.
– Ой… Что это?
– Речка. Лес. Небо. Мы на Украине, недалеко от Житомира. В этих местах прошла часть моего детства.
Это может показаться странным, но Маша как-то быстро поверила, что все это не гипноз и не ловкий фокус. А поверив, не преисполнилась восторженного любопытства и неуёмного энтузиазма, а, наоборот, вроде как погрустнела и опечалилась. Впрочем, речка моя и лес, тронутый первыми красками осени, ей понравились.
Здесь, действительно, было красиво. Мы побродили немного по берегу (в городок, знакомиться с Женькой Микуличем, решили пока не ходить – не то было настроение, да и не хотелось мне пока доказывать Женьке, что все рассказанное ему мною в ту ночь, чистая правда), подышали вкусным, совсем не похожим на московский, воздухом, дошли до переката, через который мы, мальчишки, перебирались когда-то на лесной левый берег за грибами и ягодами и вернулись обратно. Сразу в мою квартиру, чтобы не пугать случайных прохожих.
Следующие четыре дня прошли спокойно. В том смысле, что я, продолжая эксперименты со своим даром, неожиданно понял, что начинаю к нему привыкать. Нет, мне по-прежнему было интересно побывать везде и всюду, но сам факт перемещения уже не вызывал во мне тех чувств, которые я испытывал в самом начале.
Пользуясь системой веб-камер, я побывал там, где всегда мечтал побывать. Дышал водяной пылью Ниагары и с колотящимся сердцем заглядывал в бездну Великого Каньона. Сидел, попивая баночное пиво и покуривая сигаретку, на каменных скамьях Колизея. Бродил по кажущимися удивительно знакомыми и родными улочкам и площадям Иерусалима. Задрав голову, с благоговением оглядывал удивительные башни и порталы собора Саграда Фамилиа великого Гауди в Барселоне. Купался в тёплых морях и океанах, ел экзотические блюда, пил незнакомые вина и дивился разнообразию мира. Поначалу. Но уже к концу второго дня, сидя на открытой террасе какого-то парижского кафе за чашкой кофе, я понял, что эти кенгуриные скачки по шару Земли мне начинают надоедать. Любой мужчина (ну, или почти любой), наверное, хоть раз сидел перед телевизором и бездумно переключал каналы, скользя взглядом по обрывкам новостей, сюжетов, эпизодов, ток-шоу и клипов, улавливая слухом и тут же забывая чьи-то слова, какие-то звуки и шумы, осколки музыкальных фраз. Вот нечто подобное испытывал тогда и я. Только не экран телевизора мерцал передо мной, а самая, что ни на есть, реальная жизнь. Но только я выпадал из этой жизни. Праздный наблюдатель – и только. Даже не наблюдатель, а так, любопытствующий зевака, – огляделся, послушал, понюхал, дотронулся рукой, выпил кружку пива (чашку кофе, бокал вина, рюмку крепкого) и поскакал дальше.