Следующий, так сказать, пункт назначения я выбрал сразу (прыгать – так прыгать) далеко от Москвы – на берегу Чёрного моря. Знал я там, в районе Туапсе, одно довольно уединённое местечко…
Плавки, сигареты и полотенце я сунул в пакет, деньги – в карман, ноги – в туфли. Встал посреди комнаты с секундомером в правой руке, сосредоточился…
Стоп!
Большой палец ещё не забыл привычного движения, и я вовремя остановил секундомер.
Передо мной во всём своём роскошном августовском великолепии сверкало Чёрное море.
Так. Четыре десятых секунды.
О чём это говорит?
А хрен его знает. Скорее всего, только о том, что ровно столько мне потребовалось на то, чтобы пустить и остановить секундомер.
Возможно, конечно, что и само перемещение заняло какое-то количество времени, но мне почему-то казалось, что и самые точные приборы не смогут это количество зафиксировать. Ну и фиг с ним. Какие, господа, к чёрту, могут быть научные эксперименты, когда вот оно – море! За один этот воздух, насыщенный солью и йодом отдать можно очень многое. Особенно, если давно его не вдыхал. Кстати, сколько?
Я стал прикидывать, и у меня получилось четыре года. Четыре года я не был на море. Это много. Это слишком много, господа. Ну, все. Сейчас наплаваюсь и поваляюсь на солнышке до одури, а там посмотрим, что дальше делать. Кстати, интересно, видел меня кто-нибудь или нет? Местечко-то здесь уединённое, но всё же люди на этот дикий пляж забредают. Те, кто не боится неблизкого пути через двойную гору и лес.
Я огляделся и тут же заметил справа, метрах в пяти от себя, девушку. Она выглядывала, облокотившись на руку, из-за большого камня-валуна и, как мне показалось, наблюдала за мной уже давно. Возможно, с самого моего появления.
– Здравствуйте, – улыбнулся я и машинально пригладил волосы.
– Привет! – серьёзно откликнулась она. – Вы нидзя?
– Нет, – я сделал несколько шагов и присел рядом. – Я Лёня. А почему вы так решили?
– Я не слышала, как вы подошли. А слух у меня очень хороший.
– Прибой, – пояснил я. – Крики чаек. Ветер. Состояние расслабленной задумчивости или, если угодно мечтательности. Немудрёно. А шёл я негромко.
Она засмеялась, и её смех мне понравился. Была в нём искренность и должная толика кокетства, – словно капля хороших французских духов на молодой, пахнущей морем и солнцем, коже.
Её звали Маша. Тёмные, почти чёрные волосы, карие глаза, аккуратный носик и ладная фигура. Вроде бы – ничего особенного, но мне было хорошо рядом с ней, и она, кажется, ничего не имела против моего присутствия. Мы плавали в тёплой прозрачной воде, подставляли животы и спины августовскому солнцу, болтали о разных пустяках, съели весь прихваченный ею с собой виноград и выпили литровую бутылку её же минеральной воды.