– Фантазёр… – пробормотал Ковригин. – Заметь, что я тебе ничего не говорил, а ты сам только что всё это придумал.
– Хорошо. Пусть придумал. Каковы же тогда на самом деле будут наши действия?
– Думаем пока. Думаем и ведём переговоры. Тянем время. Впрочем, если бы план действий уже был, я бы тебе всё равно сейчас ничего не сказал. Сам понимаешь почему… Оп-ля, а вот и телевизионщики… Все, бегу прятаться в туалете.
Он подмигнул, бросил на стол деньги, прошёл за стойку и, мельком показав молоденькой буфетчице служебное удостоверение, скрылся в подсобке, чтобы выйти через задний ход.
За время полёта до Ростова я успел внимательно просмотреть распечатку главного редактора и узнал массу полезных и нужных для дальнейшей работы вещей.
Оказывается, строить Ростовскую АЭС начали в прошлом веке, в ноябре 79-го. Тогда ещё никакими Чернобылями и не пахло, а Советскому Союзу, изнемогавшему в экономической и военно-космической гонке с мировым капитализмом-империализмом, позарез нужна была дешёвая электроэнергия в больших количествах. Потом СССР распался, строительство приостановили, но через несколько лет решили всё-таки станцию достроить. И достроили. Уже в нашем веке. И вывели на рабочий режим. Четыре энергоблока с реакторами типа ВВЭР – каждый мощностью в 1000 мегаватт; распределительные устройства ОРУ-500 и ОРУ-220, предназначенные для преобразования и вывода электроэнергии за пределы АЭС; резервные дизельные электростанции – по три на каждый энергоблок; насосные станции, пруд-охладитель (кусочек Цимлянского водохранилища, огороженный специальной дамбой); ресиверы (сборщики) газов; здание переработки радиоактивных отходов, административно-бытовой и лабораторный корпуса; гараж…. В общем, большое и серьёзное хозяйство, карта которого прилагалась в распечатке, и которую карту я постарался внимательно изучить. А потом изучил параграфы под названием «Максимальная проектная авария» и «Максимальная запроектная авария».
Если верить прочитанному, – а у меня были основания к сомнениям, поскольку текст явно писали энергетики-ядерщики – то при максимальной проектной аварии («разрыв одного из четырёх главных циркуляционных трубопроводов с истечением теплоносителя первого контура»), ничего страшного не произойдёт. Потому что, якобы, 98 % суммарной активности выброса придётся на радиоактивные инертные газы, 1,9 % – на сравнительно короткоживущий йод-131 (период полного распада – 2-3 месяца) и только доли процента – на по-настоящему опасный цезий-137.
В общем, пейте дети, молоко, гуляйте на свежем воздухе и ничего не бойтесь. Слышали, знаем.