Да и то лишь в самом исключительном случае.
В исключительном случае…. А то, что произошло с ними, разве не исключительный случай?
Пятнадцать тысяч лет прошло, а они выжили.
Пятнадцать тысяч лет!
Да вся земная цивилизация насчитывает немногим больше! Она честно попыталась хоть как-то представить себе этот бесконечный временной отрезок и не смогла.
Ладно, пятянадцать тысяч лет, конечно, много. И даже очень много. Но почему тебя это так взволновало? А потому, сказала она сама себе, что мы не учли психологического парадокса. Нам кажется, что победа над врагом была одержана буквально вчера. А на самом деле она случилась пятянадцать тысяч лет назад.
А теперь представим, что кто-то выжил.
Выжил и сохранил память.
Выжил, сохранил память и дал потомство.
И передал этому потомству память и знания.
И ненависть передал тоже.
А пятнадцать тысяч лет – вполне достаточный срок для восстановления биоресурсов и атмосферы.
И цивилизации.
Отсюда вывод: возможность нового столкновения вполне реальна. И не когда-нибудь в будущем, а практически в любой момент. И это вовсе не бред милитаризованного сознания старого солдата, а вполне обычный расчет. Простая арифметика. Настолько простая, что никому подобное до сих пор и в голову не пришло. А мне, вот, пришло…
Сатра нервно оглянулась. Знакомый до оскомины интерьер ходовой рубки, спокойный профиль напарника по вахте…. Третий пилот Пева Борра, поймал ее взгляд, улыбнулся и подмигнул:
– Что, скучновато, навигатор? Это тебе не истребитель в бой водить.
– Нормально, – она честно постаралась улыбнуться в ответ, но улыбка, видимо, вышла не очень убедительной, потому что опытный Пева посмотрел на нее повнимательней.
– Что случилось? – спросил он тихо.
– Да так… – она замялась, не решаясь выложить ему свои страхи, чтобы не показаться смешной.
– Давай, давай, – подбодрил ее третий пилот, – Нет во всей Вселенной такой тайны, которую нельзя было бы доверить старому Борра. Я ведь вижу, что тебя посетила какая-то тревожная мысль, и ты теперь не знаешь, делиться ею с окружающими или пока не стоит. А так как я тебя немного знаю, то могу предположить, что мысль эта касается чего-то более важного, чем цвет твоего прекрасного лица. Хотя на самом деле, если как следует разобраться, во всей Вселенной нет более важной вещи, чем цвет лица красивой женщины, которой от роду пятнадцать тысяч лет, – по всему было видно, что Борра тоже скучал на вахте и теперь был рад случаю завести разговор. – Так что там у тебя? Клянусь нашим голубым шариком, – он кивнул на обзорный экран, – что если тебе на ум пришла самая несусветная и откровенная глупость, которая только может прийти на ум военному астронавту, я не буду смеяться и никому об этом не скажу.