Шаграев любил выходить в открытый космос. Когда пульс подскакивает до 100—120 ударов в минуту, а между тобой и этой безбрежной, великой Бесконечностью только тонкий слой скафандра… было в этом какое-то высшее благородное безумие, какое-то удалое и гордое торжество человеческого духа над прекрасной и безжалостной Пустотой.
А тут еще и встреча с «чужими»….
Вот он, «чужой», в десятке метров. Висит на таком же фале, что и он, и медленно приближается. Две руки, две ноги, одна голова. Однако прав был капитан Крейтон! Только вот рост его… Пожалуй, метра два с лишним будет. Вот уже и лицо можно различить за щитком шлема.… Господи, да это же человек! Разрез глаз, правда, необычный, а так…. Нос, губы…. Улыбается! Руку протягивает! Ну что ж, поздороваемся…
Экипаж «Вихря», не дыша, наблюдал, как движутся в космосе две человеческие фигурки. Вот они сблизились почти вплотную, и одна протянула руку. Вторая, чуть помедлив, сделала то же самое…. Рукопожатие! Древний жест миролюбия и открытости намерений.
– Ф-фу! – выдохнул Крейтон и вытер выступивший на лбу пот. – Слава создателю! Ну, теперь будет легче. Так, а это что? Он его к себе приглашает, что ли? Галим, как слышишь меня? Чего он хочет?
– Слышу хорошо, капитан! – раздался из динамиков возбужденный голос Галима. – Наш новый знакомый, кажется, зовет меня в гости. Лично я согласен. Все равно иначе нам не узнать, кто они такие и чего хотят. Как думаете, капитан, соглашаться?
– Черт, я не могу тебе приказать… Ладно, давай. Только не снимай там скафандр, хорошо? И держи связь с нами. Не думаю, что это ловушка. И вообще, мне почему-то кажется, что они с Земли. Понимаю, что звучит бредово, но отделаться от этой мысли не могу.
– Я тоже так думаю, капитан. Уж больно похожи на нас! Давайте так. У меня запаса кислорода на шесть часов. Космокатер пусть остается на месте, а я пошел в гости. Если связь прервется, а я через пять часов не вернусь, действуйте по обстановке. Все, я пошел!
– С Богом, пилот.
Он вышел на связь через четыре с половиной часа, и эти двести семьдесят минут показались капитану «Вихря» Уильяму Джону Крейтону самыми долгими в его жизни. Еще сорок минут ушло на то, чтобы космокатер вернулся в бокс. А всего с того момента, когда Галим Шаграев отправился в гости, и до того, как он вместе с бортинженером вплыл в рубку, прошло ровно пять часов пятьдесят минут. Почти шесть.
– Живы, – констатировал Крейтон, увидев подчиненных. – Уже хорошо. Ну, докладывайте.
– Мне докладывать особо нечего, – пожал плечами бортинженер. – Разве что о количестве седых волос, которых у меня за это время наверняка прибавилось… Но, думаю, это не интересно. Тем более что вы были в таком же положении, что и я. А вот Галиму есть что рассказать.