Всевышний, сотворивший этот мир за семь дней, да будет вам примером на том пути, на коий вам нынче суждено ступить. Войдите в эти врата. Они затворятся за вами, и никто под страхом смерти не посмеет нарушить вашего священного уединения. Я сам стану следить за этим и сам буду заботиться о вашем хлебе насущном, как то и обязан делать мажордом.
Спустя же неделю, в начале седьмого дня мы вновь соберемся здесь, чтобы пиром, которого доселе не было видано на свете, отпраздновать час, когда чистые ручья Вышней мудрости, подобно весенним потокам, сольются в единую прозрачную реку, способную утолить жажду всех страждущих Истины. Ступайте, – он простер руку в сторону храма – и да будет с вами милость Божья.
Копейщики, очевидно, ожидавшие этого сигнала, начали шаг за шагом сжимать полукруг, вытесняя отцов Церкви с площади.
– Прекрасно! – подперев рукой бок, кивнул Фридрих, когда площадь опустела и слушатели его вдохновенной речи оказались внутри храма. – Закрывайте ворота! Заваливайте их камнями! Да оставьте небольшую щель, чтоб можно было передавать еду. Референтарий!
– Я здесь, ваше величество.
– Записывай: в первый день еды отпустить, как военачальникам, по полной мере три раза в день, второй так же три раза, но уже три четверти от нормы. И каждый следующий день давать только половину от меры дня предыдущего.
– Будет исполнено, ваше величество. Но позвольте спросить, а ежели они вдруг все же не договорятся?
– Тем хуже для них, – пожал плечами Фридрих. – Будут сидеть взаперти, пока не найдут общий язык. А если кто-нибудь из них умрет, что ж, придется подыскать ему замену. И так до тех пор. пока они не скажут того, что я хочу услышать.
Я стоял в толпе рыцарей, понимая, что являюсь свидетелем события, по меньшей мере невообразимого где-либо еще. Пожалуй, ради этого действительно стоило задержаться, пусть даже и потеряв законно причитающийся отпуск. Сообщи мне сейчас Лис, что карезмины в спешном порядке бросили окрестности старой башни дель Поджио и мы можем в прогулочном темпе отправляться домой, я бы все равно задержался узнать, чем же закончится вся эта небывалая авантюра. Или же, кто знает, – великое деяние.
– Господин Вальтер фон Ингваринген?
Я резко повернулся. На человеке, знавшем меня по имени, поверх доспеха был надет белый льняной нарамник с алым крестом, слегка похожим на древнюю норманнскую руну.
– Мессир Сальватор де Леварье? – Я склонил голову, понимая, что поклониться в такой толпе мне не удастся. – Какими судьбами?
– Я представляю его преосвяшенное высочество магистра ордена Храма Девы Марии Горной при императоре. А вы? Я вижу, наша помощь пошла на пользу. Вы состоите при Фридрихе?