– Прав князь Мстислав, в том спору нет…
– Ты ба! Сколь живу, впервые Владимирские князья с Киевскими в согласии пребывают.
– …Войско наше не вечно здесь стоять будет. Поди, дома-то уже жены мужей заждались, матери все глаза исплакали, сынов ожидаючи. Разойдутся полки да дружины по домам, а тут ворог и нагрянет. Чем держать его будем? Против такой-то силищи кто сам выдюжит?
– Надо же, уразумел, – недобро хмыкнул Илья. – Уж и на том спасибо. – Он вновь обратился к нам: – Субедэй за ваши жизни клянется полон вернуть, а его нынче в Орде тыщ до трех будет. Да божится, что уломает Чингисхана не ходить впредь на землю русскую.
– …И запылают тогда села и города. Сколько крови прольется? Окиян-море.
– Как думаете, друга, выдадут князья да бояре чужеземцев за такой-то куш?
– А я говорю, не видано то дело – витязей татарве на съедение отдавать! – раздалось где-то совсем близко.
– О, чуете, – Муромец поднял указательный палец вверх, – и за вас голос слышен. То Святополк Туровский. Молодой еще да горячий. А может, надеется в своих лесах да болотах отсидеться?
Ответом на реплику молодого князя был гул возмущенных голосов, не разделявших его точку зрения.
– Тихо, князи! – перекрыл шум голосов грозный рык Олега Изборского. – Что это вы тут рюмаете, точно вас батогами всю ночь гоняли! В своем ли вы уме, али белены объелись? Прав Святополк. А коли в завод у вас пойдет людей своих злому ворогу передавать, то кто с вами-то останется? Оттого наши рати за нас и стоят, что и мы за них жизни свои не жалеем. Ведовством да лукавством Субедэю глаза отвести нужно, а не выдавать. А уж коли спрятать их надо ненадежнее, пускай ко мне в Юрьев идут. Такие справные витязи там ныне нужны.
– Тебе, князь Олег, воевода Воледар Юрьев у ливонцев отнял, вот ты за него и говоришь. Мы же о всей земле русской печемся.
– Так-то, други мои дорогие, – вздохнул тяжело Илья Муромец. – Дожидайтесь-ка покуда тут. Когда совет закончится, отец с вами говорить желает.
* * *
– Какие будут предложения? – прошептал я, когда мы остались вдвоем.
– Выбор небогатый, – вздохнул Лис, – но уж, во всяком случае, объяснять, что мы хотели уйти в Хорезм в связи с окончанием командировки, явно не стоит. Оно, конечно, чистосердечное признание смягчает вину, но боюсь, что после такого смягчения земля нам будет пухом. Так что на выбор: то ли у нас с тобой был острый приступ лунатизма, то ли мы, на свой страх и риск, будучи в состоянии глубокого душевного замешательства и алкогольного изумления, решили похитить из вражеского лагеря Субедэя. Потерпевший Б. взялся провести нас к нужному шатру, да по дороге наткнулся на стрелу. Откуда они здесь вылетают, как мы помним, выяснить не удается. Может, она вообще, в связи с приближающейся осенью, летела в теплые страны. Как тебе план?