– Простите, куда пришли? – в недоумении спросил я.
– Куда надо. Отсюда потайной лаз на ту сторону, – сумрачно пояснила болотная тварь. – По нему и пойдете. А напоследок царь наш просил вас услужить да перенести в Затынье четыре короба с жабами.
– У-у-у! – выдохнул Вадюня, чуть не сорвавшись с валуна в болото, но на счастье пойманный бдительной феей.
– Неужели решили дань заплатить? – всплеснул руками я.
– Никакой дани! – гордо отчеканила шишига. – Жабы пойдут по главным городам Затынья, вспарывая себе животы, чтобы все, кто в дальних краях живет, своими глазами увидали, что нет там никакого золота! Нету! И быть не может!
Я молча кивнул, с почтением глядя на нелепое существо, торчащее из заплесневелой воды. Отчаянное намерение самоотверженных жаб можно было назвать бессмысленным, но все же подвигом.
– Так вы короба возьмите, – почти требовательно заявила шишига. – На ту сторону прыгать далеко, квакушки быстро утомятся. А на той стороне вас встретят.
– Ваши люди? – наивно спросил я, кивком изъявляя согласие тащить емкости, набитые самураями-камикадзе.
– Откуда ж люди?! – хмыкнула шишига, головой указывая направление нашего дальнейшего движения. – Встретят.
Глава 28. Сказ о том, что леший его знает
Шлюзовая камера, должно быть, построенная бобрами в те незапамятные времена, когда болота еще были озерами, уже пришла в ветхость и явно нуждалась в ремонте. На дне туннеля хлюпала жидкая грязь, от времени приобретшая плотность машинного масла. Мы шли, постоянно оскальзываясь и хватаясь то за стены, то друг за друга. За спиной во вместительных берестяных коробах удовлетворенно курлыкали жабы, обсуждая между собой столь вольготный метод транспортировки.
Я невольно радовался, что тьма скрывает от лишних взоров нашу экспедицию. Во-первых, сами мы сейчас представляли собой весьма безрадостное зрелище: не принцесса со свитой, а шайка бродяг. А во-вторых, я был избавлен от созерцания выражения лиц соратников, волокущих на себе самоотверженных представителей лягушачьего племени. С какого-то момента лаз начал подниматься вверх, грязь сменилась прошитой кореньями глиной, кое-где поддерживаемой деревянной крепью. Еще позже проход сузился так, что мы и вовсе были вынуждены ползти на животе, толкая перед собой короба. Должно быть, именно здесь над нами возвышался Великий Железный Тын во всем своем грозном великолепии. Наконец впереди, вселяя радость, забрезжили слабые, но вполне явственные лучики света, пробивающиеся сквозь дырчатую преграду, судя по колыханию пятен, возможно, густую листву.