Ветер подхватил ее слова и утопил недалеко от берега. Прямо возле борта одного из кораблей Заскочья.
– Я помню, – сказал Жеребец. – Не в первый день. Если он что-то подозревает – может не получиться. Я помню.
– И передай ему письмо, – сказала царица, протягивая запечатанную табличку. – Смотри не повреди печать. Царь знает, что я с этими кораблями отправляю отчет о жизни Семивратья.
– Хорошо, – сказал Жеребец.
Письмо он будет хранить как зеницу ока. Поврежденная печать или потерянное письмо – прямой путь в царство мертвых. И никакие оправдания не помогут.
– Отплываем, – сказал Жеребец.
Ему казалось, что нужно сказать что-то веское, красивое и значимое, но в голову ничего не лезло.
– Жди меня, – сказал Жеребец. – И я…
Царица отвернулась и пошла на берег. Не оглядываясь, прошла по дороге до самых Нижних ворот.
Жеребец по сходням поднялся на борт своего корабля.
Кормчий вопросительно посмотрел на него.
– Че пялишься? – спросил Жеребец. Сходни с грохотом убрали. Отвязали канаты.
– Поехали, – махнул рукой Жеребец. Вытащили оба якоря – кормовой и носовой. Зашуршал парус, хлопнул, наполняясь ветром.
Жеребец взглянул на город. Вверх-вниз. Люди, дома, стены. Рабочие, возводящие склады и восстанавливающие порт. Вверх-вниз.
Рот наполнился вязкой слюной.
Корабль Жеребца отвалил первым. За ним – корыта Заскочья, выкрашенные в ярко-зеленый цвет.
Правду говорят: в Заскочье все с заскоками. Это ж нужно было так корабли изуродовать. В зеленый! Нашли лужайку. Понятно самому тупому грузчику – корабли должны быть красными до половины, а дальше, под воду, черными. Их так и называют – чернобокими.
Крюк выждал, пока все корабли отчалят. Не хватало еще путаться веслами у выхода из гавани. Никуда они не денутся.
Гребцы ждали на веслах. Пятеро сидели на рее, готовясь распустить парус.
– Якорь! – скомандовал Крюк.
Братья выдернули якорь из воды и положили на палубу. Перешли на нос и вытащили второй якорь. И даже не запыхались.
– По-шел! – выкрикнул Крюк. Барабанщик ударил палкой по натянутой коже. Бум. Бум. Бум.
Не слишком часто. Торопиться, пока гребцы не приноровились друг к другу, не стоит. Вон два весла сцепились по правому борту.
– Жрать не дам! – крикнул Крюк.
Кормчий только держался рукой за кормовое весло. Только придавал ему направление. Двигали его и удерживали корабль на курсе двое помощников.
– Парус, – крикнул Крюк. – Осторожно там! Хлопнул парус.
Бум. Бум. Бум.
Крюк развязал мешок, лежавший возле борта. Достал белого петуха. Вообще-то нужно было рассекать жертвенное животное ножом, но кормчий справился своим отточенным крюком.