столько лет действует в любую сторону, особых возмущений не вызывая, считаю его использование безопасным. Другого все равно нет. Но используем его только в пределах две тысячи пятых. Там зона перекрытия реальностей наиболее плотная. Дальше – ни-ни! Но это уже технические тонкости. Рад, что сошлись в главном…
Шульгин поднялся и широким жестом указал на винтовую лестницу в углу кабинета.
– Традиционный обед ждет вас, друзья. За столом обсудим распределение ролей.
Новиков словно невзначай, пропуская дам вперед, придержал его за рукав.
– Еще одно мне поясни. Какое-такое расширение времени в зоне наложения ты обозначил? Не совсем понимаю.
– Я – не больше твоего. Однако кажется мне, что впервые я наблюдал пресловутую Ловушку в ее физическом воплощении. До сих пор о них только жутковатые сказочки ходили. А тут – на тебе! Воочию. Или прогрессирую нечувствительно, или мне ее показали специально. Конечно, то, что я видел, – это только футляр. Что там внутри – бог весть. Но надеюсь разобраться…
– Не советую, гражданин, – привычно ответил Новиков цитатой, – съедят!
Но все это было почти год назад.
На этот раз заседанием ЧК обойтись не удалось. Не только потому, что Ляхов с Вадимом невольно расшифровали проводимую Шульгиным операцию перед Воронцовым, и теперь ему полагалось дать подробный отчет всем членам АндреевскогоБратства. Проблема вступила в фазу, требующую привлечения всех наличных сил и средств.
Прошлый раз Братство в полном составе собиралось полгода назад, по Уставу, для проведения совместного двухнедельного отпуска. Независимо от индивидуальных планов, занятости, просто дурного настроения явка была строго обязательной. Как на диспансеризацию в организации с военной дисциплиной.
Такие сборища оставались единственным, по сути, способом поддержания внутреннего единства, системы общих ценностей коллектива, разбросанного вдоль стотридцатилетнего отрезка трех переплетенных реальностей. И – сохранения элементарного душевного здоровья людей, вынужденных жить в нечеловеческих (с точки зрения обыденного сознания) условиях. Азимов в «Конце вечности» ввел очень верный термин – «одержимость временем». Она наступает, когда сотрудник вдруг начинает испытывать патологическую привязанность к определенной эпохе, в которой прожил слишком долго, и одновременно – ненависть к организации, пытающейся или просто способной что-то в ставшей родной реальности изменить.
Кое-какие признаки этой болезни Новиков заметил у своих друзей еще в крымский период их эпопеи. Всем все подробно объяснил и предложил тактику лечения.